А.Л. Бэшем
Чудо, которым была Индия.
Глава I. Введение. Индия и её древняя культура.
Страна Индия. ^
Древняя цивилизация Индии сложилась в пределах строго очерченного субконтинента, с севера ограниченного величайшим в мире горным хребтом — цепью Гималаев, которая вместе с её ответвлениями на востоке и западе отделяет Индию от остальной Азии и всего мира. Однако этот барьер никогда не был непреодолимым. Во все времена переселенцы и торговцы через высокие и безлюдные перевалы находили пути в Индию, а индийцы теми же путями несли за пределы страны свои товары и свою культуру. Индия никогда не была полностью изолирована. Влияние же горной стены на развитие её самобытной цивилизации часто переоценивают.
Значение гор для Индии скорее не в том, что они её изолировали, а в том, что именно с них берут начало две её великие реки. Облака, плывущие в сезон дождей на север и на запад, отдают остатки влаги высоким вершинам, откуда бесчисленные потоки, питаемые вечно тающими снегами, устремляются к югу и вливаются в великие речные системы Инда и Ганга. На своём пути они пересекают небольшие плодородные плато долин Кашмира и Непала и выходят на огромную равнину.
На территории, которую охватывала система Инда (теперь часть Пакистана), сложилась древнейшая цивилизация. Река же дала своё имя Индии *. [1] На плодородной равнине Пенджаба (Пятиречья), орошаемой пятью великими притоками Инда — Джеламом, Ченабом, Рави, Беасом и Сатледжем, более чем за 2 тыс. лет до н.э. уже существовала высокоразвитая культура, которая распростра-
(7/8)
нилась до самого океана и по его побережью на юг, по крайней мере до Гуджарата. Ныне низовья Инда проходят через бесплодную пустыню (одна из провинций Пакистана — Синд), хотя когда-то здесь была богатая водами плодородная земля.
Бассейн Инда отделён от бассейна Ганга пустыней Раджастхана, или пустыней Тар, и низкими холмами. Этот водораздел, находящийся к северо-западу от Дели, был ареной многих ожесточённых сражений начиная по крайней мере с 1000 г. до н.э. Западная половина долины Ганга, от района Дели до Патны, включая Доаб, т.е. территория, расположенная между Гангом и его великим притоком Джамной, всегда была как бы сердцем Индии. Здесь, в области, когда-то известной под названием «Арьяварта» («Страна ариев»), сложилась классическая культура Индии. Применявшиеся из поколения в поколение варварские методы ведения сельского хозяйства, уничтожение лесов и другие причины к настоящему времени сильно понизили урожайность почв этого района, но когда-то здесь была одна из самых плодородных житниц мира, кормившая очень большое по численности население с того самого времени, как началась обработка земли. Устье Ганга в Бенгалии образует большую дельту, которая и в пределах исторического времени значительно увеличилась за счёт моря; здесь Ганг соединяется с рекой Брахмапутрой, текущей из Тибета через долину Ассама — крайнюю восточную область распространения индийской культуры.
К югу от великой равнины начинается возвышенность, смыкающаяся с горами Виндхья. Они не производят столь же внушительного впечатления, как Гималаи, но всё же образуют барьер между северной частью, в прошлом называвшейся «Хиндустан», и полуостровом, часто именуемым «Декан» (что означает просто «юг»). Последнее название иногда распространяется на весь полуостров, но чаще обозначает его северную и центральную области. Большая часть Декана представляет собой засушливое холмистое плато, ограниченное с двух сторон длинными горными цепями — Западными и Восточными Гатами. Из этих двух цепей западная — более высокая, поэтому большинство рек Декана — Маханади, Годавари, Кистна (Кришна), Кавери и др. — текут к морю на восток. На запад текут только две большие реки — Нармада и Тапти. Низовья деканских рек проходят через равнины, которые меньше равнины Ганга, но заселены почти так же густо. Юго-восточная часть полуострова образует более обширную равнину — Тамилнад. Когда-то здесь существовала самостоятельная культура, которая до сих пор ещё полностью не слилась с культурой севера. Дравидийские народы Южной Индии говорят на языках, ни в коей мере не родственных языкам народов севера. Они относятся и к разным этническим группам, хотя северный и южный типы в значительной степени уже смешались один с другим. Географически остров
(8/9)
Цейлон (Шри Ланка) является как бы продолжением Индии; его северная равнина похожа на равнину Южной Индии, а горы в центре острова — на Западные Гаты.
Протяжённость Индийского субконтинента, от Кашмира на севере до мыса Коморин на юге, составляет около 2 тыс. миль *, [2] и климат его, естественно, весьма разнообразен. В районе Гималаев зимы холодные, изредка бывают заморозки и выпадает снег. На северных равнинах зима прохладная, температура воздуха в это время года резко меняется от дня к ночи, а летом нередко стоит почти невыносимая жара, На Деканском полуострове сезонные колебания температуры меньше, но в более возвышенных районах плато ночи зимой холодные. На равнине Тамилнада всегда жарко, температура, однако, там никогда не поднимается так высоко, как в равнинных районах на севере страны.
Важнейшей особенностью индийского климата являются муссоны (так называемый сезон дождей). За исключением западного побережья и некоторых районов Шри Ланки, с октября по май дожди выпадают редко. Возделывать землю и выращивать зимний урожай возможно только при экономном использовании воды рек и источников для искусственного орошения. К концу апреля рост сельскохозяйственных культур практически прекращается. Жара на равнинах достигает 110° по Фаренгейту (43°С) и выше, дуют знойные ветры. С деревьев опадает листва, почти вся трава выгорает, часто от жажды гибнет множество диких животных. В это время работа замирает, мир кажется спящим.
Но вот высоко в небе появляются облака; через несколько дней их становится больше, они темнеют и, гряда за грядой, катятся со стороны моря. Наконец в июне стремительными потоками обрушиваются дожди, сопровождаемые громом и молнией. Жара быстро спадает, и через несколько дней мир снова зеленеет и улыбается. Появляются звери, птицы и насекомые, деревья одеваются новой листвой, земля покрывается свежей травой. Ливневые дожди, которые идут с перерывами около двух месяцев и затем постепенно прекращаются, затрудняют передвижение и всякую деятельность под открытым небом, часто влекут за собой эпидемии, но, несмотря па эти тяготы, в сознании индийца муссон равноценен наступлению весны для европейца. Поэтому громы и молнии, обычно воспринимаемые в Европе как дурное предзнаменование, не пугают индийцев, которые видят в них знак доброго расположения небес.
Довольно широко распространено мнение, будто особенности природных явлений в Индии и её полная зависимость от муссонов способствовали формированию национального характера населяю-
(9/10)
щих её народов. Даже в наши дни трудно справиться с такими тяжелыми бедствиями, как наводнение, голод или чума, а в прежние времена защититься от них было почти невозможно. У создателей других древних цивилизаций — греческой и римской,— вынужденных бороться с суровыми зимами, будто бы вырабатывались такие черты, как стойкость и находчивость. Индия, наоборот, была награждена щедрой и изобильной природой, которая не требовала от человека больших усилий для добывания средств к существованию; зато он был не в силах успокоить её страшный гнев. Поэтому якобы индийцы склонны к фатализму и квиетизму, к одинаково безропотному восприятию и удачи и несчастья.
Справедливость такого суждения весьма сомнительна. Хотя в отношении древних индийцев к жизни, несомненно, присутствуют элементы квиетизма, как наличествуют они и в современной Индии, традиционная мораль никогда их не одобряла. Великие деяния древней Индии и Шри Лапки — грандиозные ирригационные системы, великолепные храмы, продолжительные военные походы — не говорят о пароде, лишенном жизненной энергии. Если климат и оказал влияние на национальный характер индийцев, то оно сказалось, по нашему мнению, в любви к покою и комфорту, в склонности к простым радостям и наслаждениям, столь щедро даруемым природой. Естественной реакцией на эту тенденцию были, с одной стороны, стремление к самоограничению и аскетизму, а с другой — эпизодические вспышки бурной деятельности.
Открытие древней Индии. ^
Древняя цивилизация Индии отличается от цивилизаций Египта, Месопотамии и Греции тем, что её традиции непрерывно сохранялись до наших дней. До археологических раскопок крестьяне Египта или Ирака ничего не знали о культуре своих предков, а их греческие собратья скорей всего имели лишь смутное представление о славе Афин времён Перикла; в обоих случаях мы наблюдаем почти полный разрыв с традициями прошлого. Иначе обстояло дело в Индии; первые европейцы, посетившие эту страну, встретили жителей, которые осознавали древность своей культуры, даже преувеличивали её и заявляли о том, что на протяжении тысячелетий она будто бы не претерпела серьёзных изменений. В легендах, которые по сей день известны рядовому индийцу, упоминаются имена мифических вождей, живших за тысячу лет до нашей эры, а ортодоксальные брахманы поныне во время ежедневных молитв повторяют гимны, сложенные ещё
(10/11)
раньше. Фактически Индия — страна с древнейшими в мире непрерывными культурными традициями.
До второй половины XVIII в. европейцы не пытались серьёзно изучать прошлое Индии и её древняя история была известна только по отрывочным сведениям, сохранившимся у греческих и римских авторов. Некоторые ревностные миссионеры, проникшие на субконтинент, получили глубокое представление о жизни Индии того времени и прекрасно изучили народные языки, но они даже не пытались по-настоящему понять историческое прошлое народа, среди которого они жили и работали, и его культуры. Миссионеры воспринимали эту культуру как древнюю и статичную, не стараясь в ней разобраться. Все их исследования по древней истории Индии сводились к необоснованным домыслам, связывавшим индийцев с потомками Ноя и исчезнувшими библейскими царствами.
Правда, нескольким иезуитам удалось овладеть классическим языком Индии — санскритом. Один из них, отец Ханкследен, проповедовавший в Керале с 1699 по 1732 г., составил первую грамматику санскрита па европейском языке. Этот учебник остался в рукописи, но был использован его преемниками. Другой иезуит, отец Кёрду, был, очевидно, первым исследователем, обнаружившим (1767) родство санскрита с европейскими языками. Он предположил, что индийские брахманы происходят от одного из сыновей Яфета, остальные сыновья которого переселились на Запад. Однако иезуиты не могли достигнуть подлинного понимания прошлого Индии; основы научной индологии были заложены независимо от них, в другой части страны и другими людьми.
В 1783 г. Уильям Джонс (1746-1794), один из самых блестящих мыслителей XVIII в., прибыл в Калькутту и занял пост судьи в Верховном суде под началом генерал-губернатора Уоррена Хастингса, который проявлял глубокий интерес и к мусульманской и к индуистской культуре. Джонс был исключительно одарённым лингвистом; ко времени приезда в Индию он уже изучил все основные европейские языки, а также древнееврейский, арабский, персидский и турецкий и даже сумел приобрести некоторые познания в китайском языке с помощью несовершенных пособий, доступных в те времена в Европе. Ещё до прибытия в Индию он выявил родство европейских языков с персидским и отверг общепринятое в XVIII в. мнение, будто бы все эти языки произошли от древнееврейского, якобы искажённого во времена вавилонского столпотворения. Джонс предположил, что персидский и европейские языки произошли от одного общего предка, но что им был не древнееврейский язык.
Из небольшой группы англичан, управлявших Бенгалией в качестве представителей Ост-Индской компании, только один,
(11/12)
Чарлз Уилкинс (1749-1836), сумел овладеть санскритом. С его помощью начал изучать этот язык и Джонс, которому оказывали дружеское расположение бенгальские пандиты (учёные брахманы). В первый день 1784 г. по инициативе Джонса было основано Бенгальское азиатское общество, и он стал первым его президентом. В журнале этого общества «Азиатские исследования» были предприняты первые реальные шаги к изучению прошлого Индии. В ноябре 1784 г. Уилкинс завершил перевод «Бхагавадгиты». Это был первый перевод непосредственно с санскрита на английский. За ним в 1787 г. последовал перевод «Хитопадеши», выполненный тем же Уилкинсом. В 1789 г. Джонс перевёл «Шакунталу» Калидасы, которая менее чем за 20 лет выдержала пять английских изданий; затем он перевёл «Гитаговинду» (1792) и «Законы Ману». Изданы они были в 1794 г., уже после смерти Джонса, под названием «Institutes of Hindoo Law». Несколько менее значительных переводов появилось в периодических выпусках журнала «Азиатские исследования». Джонс и Уилкинс были подлинными основателями индологии. В Калькутте их последователями были Генри Кольбрук (1765-1837) и Хорес Хейман Уилсон (1789-1860). К трудам этих пионеров следует добавить работы француза Анкетиль-Дюперрона, ираниста, который в 1786 г. опубликовал перевод четырёх упанишад с персидской версии XVII в. Выполненный им перевод всей рукописи, содержащей 50 упанишад, вышел в 1801 г.
С появлением этих переводов в Европе возрос интерес к санскритской литературе. В 1795 г. правительство Французской республики основало Школу живых восточных языков. В этом институте санскрит преподавал Александр Гамильтон (1767-1824), один из членов-учредителей Бенгальского азиатского общества. По истечении срока Амьенского мира в 1803 г. он оказался во Франции пленником, но под честное слово был оставлен на свободе и начал преподавать санскрит, став фактически первым в Европе преподавателем этого языка. У Гамильтона учился первый немецкий санскритолог Фридрих Шлегель. Первая университетская кафедра санскрита была основана в 1814 г. в Коллеж де Франс, где её возглавил Леонар де Шези, а с 1818 г. кафедры санскрита появились в крупнейших университетах Германии. В Англии санскрит начали преподавать в 1805 г. в Хартфорде, в училище Ост-Индской компании, а кафедра санскрита, так называемая Боденская кафедра, была основана в Оксфорде в 1832 г. и получил её X.X. Уилсон, один из ведущих членов Бенгальского азиатского общества. Впоследствии кафедры санскрита были основаны в Лондоне, Кембридже, Эдинбурге и в некоторых других университетах Европы и Америки.
В 1816 г. баварец Франц Бопп (1791-1867), опираясь на предварительные выводы Уильяма Джонса, сумел — весьма услов-
(12/13)
но — реконструировать общий праязык, к которому восходят санскрит и классические европейские языки. С этого времени сравнительная филология стала самостоятельной наукой. В 1821 г. в Париже было основано Азиатское общество, а через два года в Лондоне образовалось Королевское Азиатское общество. С этого времени в течение всего XIX в. интенсивно развивается работа по изданию и изучению древней литературы Индии. В этот период наиболее крупным достижением европейской индологии, очевидно, явился объёмный санскритско-немецкий словарь, известный под названием «Санкт-Петербургский словарь». Он был составлен Отто Бетлингком и Рудольфом Ротом и опубликован Российской императорской Академией наук отдельными выпусками в 1852-1875 гг. Самым значительным вкладом Англии в санскритологию было великолепное издание «Ригведы» и большая серия переводов с комментариями, которая называлась «Священные книги Востока». Обе эти работы были изданы крупнейшим немецким санскритологом Фридрихом Максом Мюллером (1823-1900), который большую часть своей творческой жизни провёл в Оксфорде, где возглавлял кафедру сравнительной филологии.
Между тем изучение древней индийской культуры развивалось и в другом направлении. Почти все первые работы Бенгальского общества были посвящены литературе и языкам, и большинство индологов XIX в. были прежде всего учёными так называемой классической традиции, т.е. работавшими над письменными памятниками. Однако в начале XIX в., по мере того как топографы Ост-Индской компании доставляли в Калькутту вместе с многочисленными сообщениями о храмах, пещерах и святилищах древние монеты и копии надписей, выполненных давно исчезнувшими письменами, Бенгальское азиатское общество стало обращать внимание и на памятники материальной культуры. Основываясь на современных им алфавитах, учёные постепенно смогли расшифровать и более древние письменности; наконец, в 1837 г. талантливый учёный-самоучка Джеймс Принсеп, чиновник монетного двора в Калькутте и секретарь Бенгальского азиатского общества, впервые сумел дешифровать древнейшее письмо брахми и прочитать эдикты царя Ашоки. В работе по дешифровке участвовал колодой офицер королевских инженерных войск Александр Каннингхэм, будущий основатель археологии в Индии. Каннингхэм, приехавший в Индию в 1831 г., каждую минуту, свободную от военных обязанностей, отдавал изучению древних археологических памятников; в 1862 г. ему был предоставлен пост инспектора Археологической службы, специально для него учреждённый правительством Индии. До самой отставки в 1885 г. Каннингхэм всецело был предан одному делу — разгадке прошлого Индии. Хотя он не сделал сенсационных открытий и методы его археологических исследований с точки зрения современного уровня
(13/14)
археологии кажутся весьма примитивными, нет сомнений в том, что после Уильяма Джонса индология больше всего обязана именно генералу Александру Каннингхэму. Каннингхэму помогали ещё несколько энтузиастов археологии.
К концу XIX в. Археологическая служба почти прекратила свою деятельность из-за недостаточной финансовой поддержки правительства, но к этому времени было уже обследовано много древних комплексов, многие надписи были прочтены и опубликованы.
В широком масштабе археологические раскопки в Индии начались лишь в XX в. В 1901 г. Археологическая служба была реорганизована и расширена; её генеральным директором стал молодой археолог Джон Маршалл. Для такой огромной страны, как Индия, штат археологов по-прежнему был прискорбно мал, но Маршаллу удалось привлечь нескольких опытных помощников и получить средства для ведения раскопок в более широких масштабах, чем раньше. Впервые были найдены остатки древних городов — вступала в свои права научная археология, которая уже не ограничивалась простым обследованием местности и охраной древних памятников. Величайшим триумфом Археологической службы Индии, руководимой Джоном Маршаллом, было, несомненно, открытие индской цивилизации. Первые следы древнейших городов Индии обнаружил ещё Каннингхэм, который близ Хараппы в Пенджабе нашёл странные, не поддававшиеся идентификации печати.
В 1922 г. сотрудник Археологической службы Р.Д. Банерджи вновь нашёл такие же печати в Мохенджо-Даро в Синде. Он установил, что они являются памятниками очень древней, доарийской цивилизации. Систематические раскопки здесь велись под руководством Джона Маршалла с 1924 г. и до его отставки в 1931 г. Работы были прерваны из-за сокращения финансовых субсидий и начала второй мировой войны. После войны за недолгий срок археологи во главе с Р.Э. Мортимером Уилером сделали в Хараппе важные открытия, хотя раскопанные тогда объекты исследованы до сих пор далеко не полностью.
Многое предстоит ещё сделать. Скрытые землёй археологические памятники могут прояснить важные моменты прошлого Индии; в малоизвестных хранилищах, возможно, ещё плесневеют неведомые рукописи огромной научной ценности. Археологические департаменты Индии, Пакистана, Шри Ланки прилагают огромные усилия для изучения памятников прошлого.
Ещё в XIX в. очень важную работу проделали уроженцы Индии, в особенности санскритологи и эпиграфисты Бхау Даджи, Бхагаванлал Индраджи, Раджендралал Митра и замечательный ученый Р.Г. Бхандаркар. Теперь индийцы в индологии занимают ведущее положение. Индийские учёные успешно завершают пер-
(14/15)
вое критическое издание гигантской «Махабхараты» *; [3] они составляют огромный словарь санскрита, издаваемый в Пуне. После завершения он станет, по-видимому, крупнейшим в мире лексикографическим трудом. Нынешний генеральный директор Археологической службы — индиец, и в наши дни европейский индолог может быть только помощником индийских учёных и доброжелательным критиком их работы. Тем не менее и сейчас, когда в Азии складывается новая культура, которая явится неразрывным синтезом восточных и западных элементов, европейские учёные всё ещё могут сыграть полезную роль в индологии.
Слава древней Индии. ^
Несмотря на культурное единство Индии, её почти на протяжении всей истории разрывали междоусобные войны. Правители древней Индии были хитрыми и беспринципными политиками. Голод, наводнения и эпидемии то и дело обрушивались на страну и уносили миллионы жизней. Неравенство по рождению было освящено религией, и бедняки обычно влачили жалкое существование. И всё же при изучении этой цивилизации создаётся впечатление, что ни в одной из стран древнего мира отношения между людьми и между человеком и государством не основывались на столь гуманных принципах, как в Индии. Ни одна древняя цивилизация не обходилась столь малым числом рабов, ни в одном из древних сводов законов не проявляется такая забота об их правах, как в «Артхашастре». Ни один из древних законодателей не провозгласил таких благородных требований соблюдения правил честного боя во время войны, как Ману. История древней Индии почти не знала городов, преданных мечу, массовых избиений мирных жителей. Чудовищный садизм ассирийских царей, сдиравших кожу с живых пленных, не имеет параллели в древней Индии. Конечно, и здесь бывали отдельные вспышки насилия и жестокости, но значительно реже, чем в других древних странах. Нам представляется, что наиболее характерной чертой древнеиндийской цивилизации была её гуманность.
Некоторые миссионеры XIX в., основываясь на вырванных из контекста отрывках из индуистских и буддийских священных книг, а также на преданиях о голоде и болезнях, о несправедливостях индийской кастовой и семейной организаций, способствовали возникновению и широкому распространению ошибочного мнения, будто Индия веками была погружена в мрачную летаргию. Любому путешественнику, высадившемуся в Бомбее, достаточно понаблюдать за толпами людей в часы пик и сравнить их
(15/16)
с подобными же толпами в Лондоне, чтобы понять, что ни апатия, ни меланхолия не свойственны индийцам. Это впечатление подтверждается даже при поверхностном ознакомлении с памятниками индийского прошлого. Наше общее представление о древней Индии также говорит о том, что народ её умел радоваться жизни и страстно наслаждаться и чувственной и духовной её сторонами. Европейский исследователь, углубившийся в религиозные тексты определённого характера, может вынести впечатление, что древняя Индия была страной «жизнеотрицающих» * [4] аскетов, которые насаждали свои мрачные и бесплодные идеи среди миллионов доверчивых последователей в миру. Светская литература, скульптура и живопись того времени ясно показывают, насколько ошибочно такое впечатление. Средний индиец мог выражать на словах почтение аскетам и уважать их идеалы, но это вовсе не означало, что он смотрел на жизнь как на юдоль скорби, из которой надо бежать любыми способами. Скорее он был готов воспринимать жизнь такой, какая она есть, и извлекать из нее все возможные радости. Принадлежащее средневековому поэту Индии Дандину описание наслаждения простой трапезой, поданной в сравнительно бедном доме, по-видимому, более типично для повседневной жизни древней Индии, чем упанишады. В Индии жили жизнерадостные люди, которые, занимая закреплённое за каждым из них место в сложной и медленно развивающейся социальной системе, были добрее и мягче в отношениях друг с другом, чем любой другой народ древнего мира. Это, а также великие достижения Индии в религии, литературе, искусстве и математике побуждают меня выразить своё восхищение её древней культурой.
[1] * Индийцы называли её «Синдху», а персы, которым было трудно произносить начальное «с», — «Хинду». Из Ирана это слово проникло в Грецию, где Индию стали называть по имени её западной реки. Сами древние индийцы знали иные термины — «Джамбудвипа». («Континент дерева Джамбу») или «Бхаратаварша» («Страна сыновей Бхараты» — легендарного правителя). Последнее название официально закреплено современным индийским правительством. После появления мусульман в Индии старое персидское название возродилось в форме «Хиндустан». а те жители, которые продолжали исповедовать традиционную религию, стали называться «хинду». Форма «Hindusthān», распространенная в современной Индии, представляет собой индо-иранский гибрид, не имеющий строго научного лингвистического обоснования.
[2] * Перевод английских мер в метрические см. на стр. 559.
[3] * В настоящее время эта работа уже завершена.— Прим. ред.
[4] * Этот термин («life-negating») применил к индийской религии, философии и культуре Альберт Швейцер.
|