П.П. Азбелев
К систематике поясных наборов древнетюркской эпохи.
[ Дополнение веб-версии к печатным тезисам из доклада, читанного в РЭМе 20.XI.2008: ]
Известная, старая проблема — несостыкованность археологических и этнографических культур. Всеми охотно используются археолого-этнографические аналогии, но детально проследить развитие материальной культуры не то что с древности — даже с раннего средневековья до этнографической современности удаётся далеко не всегда. Объясняется это, среди прочего, недостаточной разработанностью вопросов систематики: организация материала, удобная археологу, вовсе не обязательно удобна и этнографу, и наоборот. В результате этнографический и археологический «срезы» даже заведомо связанных культур оказываются, говоря современным языком, «оснащены несовместимыми интерфейсами». Преодолеть эту несовместимость, как представляется, можно лишь через максимальное разнообразие способов систематизации, предоставляя специалистам в смежных дисциплинах наибольший выбор компаративного инструментария.
Особое место в раннесредневековых культурах Срединной Азии принадлежит поясным гарнитурам. Именно в эпоху от гуннов до монголов поясные наборы были наиболее разнообразны и «семантизированы», служа
(285/286)
чем-то вроде нынешних воинских знаков различия и одновременно орденских планок — сравнение не вполне корректное, но образно точное. Раннее средневековье в Великой степи — «эпоха сложения государств» (термин С.В. Киселёва), когда престижные элементы костюма порой теряют этническую специфику и маркируют как статус их обладателей, так и культурно-политическую ориентацию целых этносоциальных групп. Одни и те же типы в зависимости от места и времени несут разную информацию, «чтение» которой, а значит, и методическая основательность различения признаков этнической и социально-иерархической принадлежности, возможны лишь на основе корректной систематики материала.
Существенная для систематизации специфика поясных наборов определяется: во-первых, составляющими их элементами, а во-вторых, образуемой ими композицией.
На уровне элементов вещь выступает как система признаков, описывающих последовательно: 1) морфологическую основу, общую геометрию изделия, 2) оформление этой основы; 3) декор. Типологический анализ выводит к дате конкретного изделия, истории ремесла, происхождению того или иного предметного типа и стилей декора. Такие разработки подробны и многочисленны.
На менее изученном уровне композиции пояс предстаёт как материализация некоей «принципиальной схемы», в известной степени даже символа, который воплощается в разных культурных средах различными средствами. Предметы, образующие набор, как раз и служат этим средством воплощения зрительного образа, композиции пояса.
Композиции поясов описываются двумя группами признаков: фронтальной части и собственно ленты пояса.
Основные типы поясов по фронтальной части: 1) симметричные, оформленные одной центральной или двумя «зеркальными» бляхами (в конкретный комплект может входить лишь одна из этих блях), со шпень-
(286/287)
ковой пряжкой (с неподвижным шпеньком на рамке и возвратной фиксацией ремня); 2) асимметричные, оформленные наконечником и язычковой пряжкой (со свободно вращающимся язычком и пропускной фиксацией). Исторически симметричные пояса древнее асимметричных, но появление новых типов не означает прекращения воспроизводства и бытования старых, и общая тенденция мало влияет на конкретную хронологию.
Типы композиций, образуемых системой накладок на ленте пояса, в целом коррелируют с преобладающими типами бляшек.
1) «Круглобляшечные» наборы — раннетюркский «кудыргинский», его прототипы и особый таштыкский вариант. Лишь эти пояса бывают как симметричными, так и асимметричными; прочие раннесредневековые наборы сплошь асимметричны. Типологически самые ранние «круглобляшечные» наборы представлены редкими находками на Среднем Востоке; наиболее выразительны: симметричные пряжки с орлами «парфянского пояса» из коллекции Дж.П. Моргана (в музеях Британском и Метрополитэн) и полный золотой тиллятепинский пояс, представляющий композицию, воспроизводившуюся затем разными средствами в разных культурах: ажурными рамками со вписанными волютами (таштыкские пояса); сплошными дисковидными или выпуклыми бляшками (Кок-Паш, Кудыргэ и некоторые более поздние алтайские памятники); «кольцевидными» бляшками с центральным отверстием (пояс из гробницы сабао Аньцзя в Чанъани, богато изукрашенные китайские каменные пояса суйского и раннетанского времени). Исторически такие наборы — первые в раннесредневековой Азии. Учитывая хронологию и географию этих поясов, небезосновательно считать, что первым в Центральной Азии носителем этой традиции было племя ашина, ставшее в середине VI в. во главе Первого тюркского каганата; затем на основе данной композиции развивалась западнотюркская (и вообще среднеазиатская) традиция поясов.
(287/288)
2) Дальневосточные «ленточные» наборы с «бахромой» из рамчатых и фигурнопластинчатых шарнирных подвесок — локальный феномен, известный по корейским культурам Силла, Пекчё, Когурё и по курганной культуре Японии (периода кофун). Набор образуют квадратные, часто ажурные бляшки из драгоценных металлов или бронзы, располагавшиеся на ремне встык, отчего пояс выглядит сплошной сверкающей лентой. Известны китайские нефритовые имитации. В позднейших культурах Приморья и Приамурья — мохэской, бохайской, чжурчжэньской — пояса этой традиции уже сосуществуют (а то и смешиваются) с наборами тюркской «катандинской» традиции.
3) Тюркский «катандинский» и его поздние азиатские версии (в том числе ляоская и наследующая ей позднекыргызская) составлялись из бляшек со смещённой к нижнему краю щелевой прорезью для подвесных ремешков; этот тип в ретроспективе восходит к традициям центральноазиатских культур скифского времени — пазырыкской, саглынской и др.; но до древнетюркской эпохи такие бляшки не составляли наборов. Наиболее часты прямоугольные бляшки, а также «портальные» и «полупортальные» (сегментовидные), тоже со смещённой прорезью, типологически восходящие к ранним геральдическим формам. В наиболее полных версиях бляшки группируются на ремне по нескольку штук, образуя как бы гибкие, составные пластины-накладки, с интервалами закрывающие ремень. Варианты различаются по составу и числу таких «пластин», а также по подвескам. Именно эти пояса чаще всего изображались на древнетюркских изваяниях; в VII-VIII вв. такие пояса распространились очень широко, на западе до Поволжья, на востоке они были восприняты китайцами от тюрков Второго каганата и уйгуров; китайские каменные украшения этой группы порой до деталей повторяли металлические изделия (часто с утратой функциональности). Исходная этническая принадлежность поясов с «геометрическими» бляшками — племена телеской группы, потомки древних динли-
(288/289)
нов. На поздних этапах контур изделий часто подгоняли под рисунок декора, отчего края становились фестончатыми.
4) Не вполне ясно, как сложилась традиция «квадратнобляшечных» поясов монгольского времени — типологически они в равной степени возводимы как к «катандинским», так и к «ленточным» поясам; отдельные признаки восходят и к западным влияниям, ощущающимся в центральноазиатских культурах рубежа тысячелетий. Китайская разновидность отличается отсутствием скоб для подвесок и богатым фигуративным декором.
[ Дополнение веб-версии к печатным тезисам из доклада, читанного в РЭМе 20.XI.2008: ]
Таковы три основных типа азиатских поясных композиций древнетюркской эпохи. Внутри каждого типа могут быть выделены подтипы, соответствующие, видимо, тем или иным локальным группам кочевников и этапам развития традиции. Конечно, неизбежно было появление и даже (на периферии древнетюркского мира) преобладание промежуточных, смешанных вариантов, сочетающих изделия, характерные для разных композиционных типов. Благодаря выделению типов композиций появляется возможность понять и характер этого взимодействия. Так, раннетюркская круглобляшечная композиция и дальневосточная ленточная — не взаимодействовали вовсе; но и тот, и другой типы в разное время взаимодействовали с геометрическим катандинским, образуя гибридные версии. В переводе на менее специализированный язык это значит, что тюрки Первого каганата и его наследников (Восточного и Западного) взаимодействовали с племенами телеской группы, но с дальневосточными народами контактировали очень мало; а вот телеские народы (прежде всего, вероятно, уйгуры), наоборот, оказали определённое влияние на дальневосточные культуры; и это в целом соответствует известным летописным сведениям. Всё это, во-первых, позволяет уточнить направления материализованных этнокультурных контактов в разные периоды древнетюркской эпохи, а во-вторых, расширяет число опорных точек для соотнесения данных вещественных и письменных источников.
Если на востоке композиции наборов образовывали сравнительно устойчивые сочетания бляшек, мало менявшиеся при смене стилистической моды, то на западе, наоборот, чётких композиций ни ранние полихромные, ни геральдические, ни позднейшие салтовские пояса не образуют, что условно можно считать «негативным» композиционным принципом. Разнообразие здесь — прежде всего стилистическое.
5). «Геральдические» пояса характеризуются: а) элементами в виде геральдического щита; б) особой системой прорезей; в) композитностью изделий. Европейские версии «геральдических» поясов пока не могут быть чётко увязаны с конкретными этническими группами или союзами племён, ибо не решены базовые вопросы типогенеза и хронологии. Единого геральдического стиля не существовало: это группа разных по происхождению локальных стилей, объединяемых наличием «геральдических» признаков, в разных пропорциях и разных типологических этапов. Несомненно присутствие в [европейской] «геральдике» как византийских, так и азиатских влияний.
6). Хазарские (салтовские) пояса эклектичны по составу бляшек: одни восходят по морфологии к катандинским, другие отличаются тенденцией к выносу элементов для крепления подвесок за пределы собственно накладок: появляются выступающие снизу скобы и прикреплённые тем или иным способом свободно вращающиеся кольца. Эти восточноевропейские признаки (наряду с иными) с IX в. появляются и в ази-
(289/290)
атских культурах, маркируя проникновение на восток периферийных групп населения Хазарского каганата. Обстоятельства этого археологически фиксируемого процесса неясны, но элементы хазарского происхождения закрепляются на востоке в культурах монгольского времени.
В своём развитии композиции наборов проходили три основных этапа: 1) «этнический» — композиция специфична для небольшой группы; 2) «политический» — при возвышении группы её материально-знаковая система становится «государственной культурой» и активно заимствуется соседями; 3) «пост-политический» — будучи заимствована, композиция со временем утрачивает или меняет знаковую функцию и развивается в новом культурном контексте независимо от прежнего.
Общее правило — зависимость поясной моды осёдлых народов от степных стандартов; исключение — сохраняющие специфичность дальневосточные «ленточные» наборы, а восточноевропейские, китайские и среднеазиатские воспроизводят наременные композиции, происходящие из древнетюркских культур, лишь обогащая декор и свободнее компонуя бляшки на ремне.
Приведённая система выявляет актуальные области проблематики: не вполне разработаны вопросы о происхождении и соотношении разных групп «геральдических» поясов, о соотношении вариантов «геометрических» позднекатандинских композиций (конкретно — о различении уйгурских, кимакских и кыпчакских поясных наборов) и др. Мало разработана проблема соотношения поясных и сбруйных украшений, особенно острая для раннетюркского (кудыргинского) этапа развития кочевнических культур. Совершенствование систематики раннесредневековых поясов позволит в будущем увереннее выявлять и древние основы традиций этнографического времени.
|