П.П. Азбелев
Ингумации в минусинских чаатасах
(к реконструкции социальных отношений
по археологическим данным)
1. Принято полагать, что господствующим обрядом погребения на минусинских чаатасах — некрополях енисейских кыргызов — было трупосожжение. Это представление основано на соотнесении археологических фактов находок кремированных останков в центральных ямах чаатасов с сообщением «Таншу» о том, что кыргызы сжигали своих покойников. Однако ряд обстоятельств показывает, что положение об обязательности трупосожжения для взрослых у енисейских кыргызов нуждается в проверке.
(154/155)
2. Ко времени выхода книги Л.А. Евтюховой «Археологические памятники енисейских кыргызов (хакасов)» (1984) имелись достоверные сведения о 35 основных погребениях на чаатасах. По опубликованным Л.А. Евтюховой данным, 15 могил из 35 содержали несожжённые скелеты людей или разбросанные грабителями кости: на Джесосском чаатасе — кург. № 9 (1 из 7 раскопанных), на Ташебинском — кург. №№ 1, 3 (2 из 6), на Уйбатском — кург. №№ 1, 2, 3, 5 (4 из 12), на Копёнском — кург. №№ 1-6, 9, 10 (8 из 10). Имеются основания полагать, что ряд погребений Копёнского чаатаса был совершён по обряду ингумации в сопровождении жертвенного коня или его шкуры (сведения об устройстве могил, полученные в XVIII в. от грабившего их бугровщика Селенги; находки костей лошади во всех могильных ямах чаатаса, притом что в непотревоженных комплексах кости лошади как остатки жертвенной пищи ни разу не встречены; зафиксированная опубликованным разрезом подбойная форма центральной могилы кург. № 5, специфическая для одного из видов раннесредневековых погребений с конём в Южной Сибири).
3. Исследования, проводившиеся после 1948 г., дали новые находки ингумаций в чаатасах: Сырском, кург. № 2 (Кызласов, 1950), Абаканском, кург. №№ 2, 12 (Кызласов, 1974; 1984), Обалых-биль, кург. № 8 (Худяков, 1977; 1978), Чалбах, кург. № 9 (Нестеров,1980), Перевозинском, кург. №№ 21, 79, 80, 94 и др. (Зяблин, 1967; 1968). В 4 случаях погребения сопровождались тушами жертвенных коней; отмеченная для ряда перевозинских могил обкладка костяка камнем соответствует описанию копёнских могил Селенгой, что повышает степень достоверности его сообщений. Таким образом, минусинские чаатасы следует рассматривать как биритуальные памятники с количественным преобладанием погребений, совершенных по обряду кремации.
4. Соотношение групп населения, хоронивших по разным обрядам, наглядно демонстрируют комплексы, где под одним и тем же сооружением обнаружены погребения как сожжённых, так и несожжённых останков (некоторые курганы Копёнского и Уйбатского чаатасов; кург. № 2 Сырского чаатаса). Проведённое в 1965 г. А.А. Гавриловой сопоставление сообщений Селенги с материалами раннесредневековых курганов Алтая, близких по времени Копёнскому чаатасу (Курайских, Туэктинских, Яконурских), позволило предположить, что размещение погребения в центральной или второстепенной могиле указывает на социальный статус погребённых: центральные погребения (ингумации
(155/156)
в сопровождении жертвенных коней) были интерпретированы как могилы вождей, впускные (кремации) — как могилы иноэтничных дружинников. Биритуальность комплекса интерпретировалась как свидетельство полиэтничности знати. Безусловная биритуальность минусинских чаатасов усиливает копёнско-алтайские аналогии. Показательно, что среди впускных могил больших чаатасов нет ям, содержавших несожжённые останки. Учитывая позднюю (не ранее середины IX в.) дату Копёнского и Уйбатского чаатасов, можно полагать, что к IX в. знать кыргызского каганата была этнически гетерогенной, причём носители традиции погребения по обряду ингумации с конём преобладали политически, а те, кого хоронили по обряду кремации — количественно.
5. Однако летопись говорит о трупосожжении как о единственном погребальном обряде кыргызов. Как известно, «Таншу» составлена в IX в., когда енисейские кыргызы, разгромив Уйгурский каганат, захватили Туву, а их отдельные военные формирования совершали дальние рейды в Центральную Азию. Тогда же в Туве и других регионах распространяются подкурганные погребения по обряду кремации. Одна из летописей в разделе о кыргызах сообщает, что кремированные останки погребаются под курганом (Кюнер, 1961). Это позволяет соотнести летописные сведения о кыргызском погребальном обряде именно с тувинскими комплексами IX-XI вв., а не с чаатасами, наземные сооружения которых первоначально имели вид окружённой стелами ограды, как было выяснено Л.П. Зяблиным после применения к чаатасам методики изучения погребальной архитектуры, разработанной М.П. Грязновым (Зяблин, 1965). Поэтому не исключено, что завоевательные походы кыргызов были совершены в основном той группой, которая представлена «дружинными» погребениями больших чаатасов. Отсутствие в летописях сведений о кыргызских ингумациях позволяет предполагать, что информаторы хрониста были знакомы с погребальным обрядом лишь тувинской группы кыргызов, но не имели аналогичных данных об их минусинской метрополии.
|