М.И. Артамонов

История хазар.

// Л.: Изд-во Гос. Эрмитажа, 1962. 523 с.

Под редакцией и с примечаниями Л.Н. Гумилёва.

25. Хазарское наследство.

988 год был переломным не только для культурного развития Киевской Руси, но и для её восточных связей. Несмотря на то, что Владимир принял не одиозное во всей степной Евразии мусульманство, а восточное христианство, задолго до этого знакомое кочевникам, союз степняков и Руси был нарушен. Из западного кагана Владимир превратился в русского великого князя и врага своих бывших степных союзников. Это вызвало упорную войну Руси с печенегами, которая закончилась победой Руси, и не менее жестокую войну со сменившими печенегов половцами, в которой русское оружие имело больше поражений чем побед.

Но ещё до прихода половецкой конницы внутри самой Руси наметился раскол на византийскую и степную ориентацию. Первую проводил Ярослав Мудрый, а вторую — его брат Мстислав, князь Тмутороканский.

Отрывочность сведений о Тмутороканском княжестве не давала возможности оценить его по достоинству, но новые данные о деятельности русских на Кавказе и берегах Каспийского моря позволяют рассмотреть эту проблему заново и сделать ряд важных, хотя и неожиданных выводов.

Недавно В.Ф. Минорский извлёк из арабского труда «История Баб ал-Абваб (Дербента)», дошедшего в сокращении, сделанном турецким историком Мюдедджимбаши (XVII в.), новые сведения о Руси в Закавказье, относящиеся к концу X — началу XI в. [1] Судя по этим сведениям, в годы, непосредственно следующие за походом Владимира

(438/439)

на Волгу, русские корабли вновь появляются в Каспийском море. Так, в 987 г. эмир Дербента призвал на помощь в борьбе с местной знатью русов, которые и явились на 18 судах. Одно из них вошло в порт, но население города набросилось на высадившихся русов и перебило их. Остальные суда, не предпринимая новых попыток высадки, ушли на юг — в Ширван и на Муган. Этот инцидент всё же не помешал эмиру Дербента обзавестись русской дружиной. В 989 г. он был окружён стражей из русов, что и послужило поводом для изгнания его из города фанатическими поклонниками ислама. Похоже, что в 90-х г. X в. русы свободно плавали по Каспийскому морю, а, следовательно, и по Волге.

Долго ли продолжалось хозяйничание Руси на Нижней Волге — неизвестно. Во всяком случае, ещё в 1030 г. русы явились в Ширван на 38 кораблях, разбили у Баку вышедшего против них ширваншаха и поднялись по Куре. Сын правителя Ганджи (Аррана), осаждавший в это время Байлакан, где находился его брат, с которым он враждовал, привлёк на помощь себе этих русов и взял город. Получив щедрую награду, русы через Рум (византийскую территорию Закавказья) вернулись к себе, по всей вероятности, в Тмуторокань. В 1032 г. русы опять появились в Ширване, но при возвращении с добычей по суше были перехвачены дербентским эмиром и истреблены. В следующем году, вероятно, в отместку за это, русы и аланы пытались напасть на Дербент, но были отражены. [2]

Последние события явно связаны с Тмутороканской Русью, которая вступила в тесные отношения с ближайшими к ней народами Северного Кавказа (касогами и аланами) и с их участием предпринимала набеги на более отдалённые области Кавказа. [3] Тмуторокань и Белая Вежа господствовали на пути по Азовскому морю и Дону и обеспечивали доступ Руси к Волге. Отсюда же, вероятно, Русь следила за Хазарией, за свободой передвижения по Волге и в случае надобности вмешивалась в хазарские дела.

Дружина тмутороканского князя Мстислава, выступившего в 1023 г. на завоевание отцовского наследия, состояла из касогов и хазар. Летопись свидетельствует, что этот князь после битвы на Листвене очень радовался, что из его войска погибли только северяне, тогда как дружина, выведенная им из Тмуторокани, осталась цела. [4] Согласно летописи, Мстислав в единоборстве убил касожского киязя Редедю и подчинил касогов (1022 г.). [5] Касожская часть его дружины могла,

(439/440)

следовательно, появиться на службе тмутороканского князя в результате этого подчинения. Точно так же и хазары в войске Мстислава едва ли представляли собой простых наёмников. Скорее всего и они оказались в нём в порядке выполнения одной из вассальных обязанностей хазар по отношению к русскому князю. Значение Тмуторокани не ограничивалось небольшой областью по обеим сторонам Керченского пролива. [6] Она была центром обширных русских владений на юго-востоке и контролировала не только Подонье и Кубань, но и Нижнюю Волгу. При таком положении русы могли появляться на Каспийском море и, при дружественных отношениях с Византией, через Закавказье и Чёрное море возвращаться к себе, могли и по суше предпринимать набеги на Дербент и Ширван. Тмуторокань была не отдалённым от Руси маленьким княжеством, а крупным политическим центром, располагавшим силами чуть ли не всего юго-востока европейской части нашей страны, опираясь на которые Мстислав и мог не только одолеть Ярослава с его варягами, но и овладеть всей левобережной частью днепровской Руси.

Согласно летописи, Мстислав получил княжение в Тмуторокани в 988 г. Неизвестно кем управлялся этот город после того как Мстислав отправился добывать отцовское наследство и осёл в Чернигове. В черкесском предании говорится, что через несколько лет после победы «тамтаракайского» князя над «Ридадэ» адыгейцы (касоги) при помощи осов — ясов завоевали Тмуторокань. [7] В.В. Мавродин полагает, что поход Ярослава на ясов в 1029 г., о чём сообщает Никоновская летопись, был ответным мероприятием Руси с целью возвращения этого княжества. [8] Однако и этот поход и самоё завоевание касогами Тмуторокани мало вероятны. Тмуторокань входила в состав владений Мстислава, который был достаточно могущественным, чтобы не допустить в них ни касогов, ни тем более Ярослава, хотя и находился в это время в дружественных отношениях с последним. Только после смерти Мстислава в 1036 г. власть Ярослава распространилась на Левобережье, а вместе с тем и на Тмуторокань.

В 1054 г., когда Ярослав умер, Тмуторокань вместе с Черниговской землёй и некоторыми другими областями Древней Руси досталась его сыну Святославу, который и посадил в этом городе своего сына Глеба. Одни из внуков Ярослава, Ростислав Владимирович, изгнанный

(440/441)

из Новгорода, явился со своей дружиной в Тмуторокань и, выгнав Глеба, в 1064 г. захватил этот город. В следующем 1065 г. сюда прибыли Святослав и Глеб с войском; Ростислав ушёл из города не потому — говорит летопись — что испугался, а не желая сражаться со своим дядей. [9] Восстановив Глеба на княжении в Тмуторокани, Святослав удалился, Ростислав же снова овладел городом, а затем утвердил свою власть и в Прикубанье, а может быть и в других областях Северного Кавказа и Призовья. Под 1066 г. летописец замечает: «Ростиславу сущю Тмуторокани и емлющю дань у касог и у инех стран». [10]

Едва ли столь быстрых успехов Ростислав добился только силой оружия. Вероятно он нашёл поддержку у туземного населения Прикубанья, издавна прочно связанного с Тмутороканью, привыкшего видеть в ней свой экономический и политический центр и нуждавшегося в смелом, предприимчивом вожде. У этого населения он укрылся при появлении Святослава и с его помощью настолько прочно уселся на княжеском столе в Тмуторокани, что Святослав больше уже не пытался выжить его оттуда силою.

В 1066 г. к Ростиславу в Тмуторокань прибыл херсонский котопан, вероятно стратиг Херсонской фемы, и, коварно уверяя в дружеских чувствах, отравил его, растворив в чаше с вином яд, который был скрыт у него под ногтем. Летопись приписывает это злодеяние Византии, которая якобы «убоялась» воинственного тмутороканского князя. [11] Возможно, что это и так, хотя ещё больше оснований желать его смерти было у Святослава, стоявшего в то время вместе с двумя другими Ярославичами (Изяславом и Всеволодом) во главе Русского государства и находившегося в близких дружественных отношениях с империей. Отравление Ростислава могло быть чисто византийской услугой русским друзьям империи. [12]

По поручению жителей Тмуторокани инок Печерского монастыря, прибывший в этот город ещё в 1059 г. (по А.А. Шахматову в 1061 г.), построивший близ города церковь богородицы, основавший здесь монастырь и позже сыгравший крупную роль в истории русского летописания, Никон, отправился к Святославу в Чернигов просить отпустить

(441/442)

Глеба снова «на стол» тмутороканский. [13] Тот согласился, и Глеб ещё раз появился в Тмуторокани, где и ознаменовал своё пребывание в 1068 г. измерением по льду расстояния от Тмутороканя до Корчева — Керчи (Тмутороканский камень с надписью). [14]

Во всей этой истории для нас важно уяснить, какие силы действовали в Тмуторокани и почему Глеб, не поддержанный тмутороканцами против Ростислава, вновь оказался во главе этого города да ещё по их просьбе. Надо думать, что в Тмуторокани существовали по крайней мере две партии — одна «русская», заинтересованная в связях с Русским государством, и другая, которую тоже условно можно назвать «туземной» и для которой всего важнее была политическая самостоятельность города. Сила, а, следовательно, и влияние каждой из них не могли быть постоянными, а изменялись в зависимости от многих причин. Верх брала то та, то другая из них. По всей вероятности основу туземной партии составляли воинственные представители местных племён, для которых независимость Тмутороканского княжества открывала широкую возможность для военных авантюр и грабительских набегов. Русская партия, наоборот, была заинтересована больше всего в торговых связях с Русью и Византией и поддерживала тех князей, которые обеспечивали мирное существование. Эта партия не обязательно состояла из русских, точно также как туземная комплектовалась не из одних туземцев. В русской партии, как мы увидим ниже, было не мало хазар, под именем которых, вероятно, значились и проживавшие в Тмуторокани еврейские купцы.

В 1077 г. в Тмуторокани княжил брат Глеба — Роман Святославич. [15] К этому времени Святослав умер (1076 г.), а два других Ярославича воспользовались этим для того, чтобы захватить его наследие. Сын Святослава Олег в 1078 г. бежал к брату в Тмуторокань, где уже находился другой «изгой», его двоюродный брат Борис Вячеславич, тоже изгнанный Всеволодом. [16] Оба они торопились вернуть свою «отчину» и в качестве средства для достижения цели воспользовались половцами, к тому времени уже прочно обосновавшимися в степях Причерноморья. С дружиной и наемной половецкой ордой Олег и Борис вторглись в Русскую землю и в августе 1078 г. разбили на реке Сожице вышедшего навстречу Всеволода и заняли Чернигов. Это был первый случай привлечения половцев в княжеские междоусобицы, весьма отрицательно оценённый не только потомками, но и современниками. Однако черниговцы активно поддержали Олега и Бориса, и когда соединённые силы князей Изяслава, Всеволода, Владимира и Ярополка осадили город, оказали им упорное сопротивление. Олег и Борис, находившиеся вне города, поспешили ему на помощь, но, не имея под руками половцев, оказались много слабее объединившихся против них русских князей и

(442/443)

были разбиты на «Нежатине Ниве». Борис был при этом убит, а Олег с небольшой дружиной успел спастись и укрылся в Тмуторокани. В этой же битве погиб и старейший из Ярославичей, киевский князь Изяслав. [17]

Неудача не обескуражила Святославичей. Через год Роман выступил с той же целью, которую преследовали Олег и Борис, и также во главе не только своей дружины, но и привлечённых посулами половцев. В 1079 г. он появился у границ Переяславского княжества, но половцы изменили ему и заключив мир со Всеволодом, по совету хазар убили его на обратном пути. Тогда же, рассказывает летописец, хазары захватили остававшегося в Тмуторокани Олега и отправили его в Византию. Тмутороканью завладел Всеволод, который и прислал сюда своего посадника Ратибора. [18]

События 1079 г. в Тмуторокани представляют для нас специальный интерес потому, что в них опять, как и при Мстиславе, появляются хазары. Очевидно они составляли влиятельную часть населения, если смогли захватить князя, остававшегося в городе вероятно с незначительными верными ему силами, так как большую часть своей дружины он потерял в неудачном походе 1078 г. Узнав об измене половцев и гибели Романа, тмутороканские хазары воспользовались слабостью Олега и выдали его Византии. Последнее весьма важно как прямое указание на роль, которую во всех этих событиях играла Византия. Выступление хазар, а возможно и измена половцев были инспирированы ею также, как ранее отравление Ростислава. Византия вмешивалась в междоусобную борьбу русских князей и активно поддерживала Ярославичей, с которыми византийский двор был связан родственными узами. Заслуживает внимания и тот факт, что Олег не был убит, как его брат Роман, а передав в руки византийского правительства, которому он был нужен как орудие его дальнейшей политики.

Вместе с тем несомненно, что и тмутороканские хазары желали избавиться от беспокойных князей, нарушивших мирные связи Тмуторокани с Русью, в которых особенно были заинтересованы купцы. Можно допустить, что именно хазары держали в своих руках торговлю этого города, а вместе с тем, что в какой то своей части они состояли из евреев, издавна обосновавшихся в нем и после принятия хазарами иудейской религии считавшихся хазарами. Впрочем в Тмуторокани могло быть не малое количество и хазар по происхождению, на которых еврейско-хазарское купечество и опиралось как на свою реальную силу.

Тмуторокань не долго оставалась во власти Всеволода. Этот город стал излюбленным местом для князей изгнанников, которые рассчитывали именно здесь в богатом торговом центре, находившемся далеко от сильных князей, распоряжавшихся Русью, найти безопасное убежище и

(443/444)

накопить силы для борьбы со своими противниками. В 1081 г. сюда бежали Давид Игорович и Володарь Ростиславич. [19] Последний был сыном тмутороканского князя Ростислава, отравленного херсонским кото-паном и мог рассматривать этот город как свою «отчину». Они завладели городом, но не надолго. На сцене опять появляется Олег. Выданный Византии хазарами, он пробыл там 4 года, из которых 2 провёл в ссылке на острове Родосе. Женившись на византийской патрицианке Феофано Музалон, Олег в 1083 г. вернулся в Тмуторокань, изгнал Давида и Володаря и перебил хазар, причастных к убийству его брата и умышлявших против него самого. [20] Из этого видно, что в отношении Византии к Олегу произошёл поворот. Он не только получил свободу, но вероятно и помощь, без чего он не смог бы овладеть Тмутороканью. Вместе с тем Олег не оставил своего намерения вернуть отцовское наследие, но на этот раз не спешил, а собирал силы и терпеливо ждал подходящего случая. Только через 10 лет, в 1094 г., после смерти Всеволода и разгрома русского войска половцами на Стугне, он опять в союзе с половцами начинает борьбу за Черниговскую землю [21] и в конце концов обосновывается на Новгород-Северском княжении. [22]

После 1094 г. о Тмуторокани ничего не слышно. Позже она упоминается под именем Матраха, но без всякой связи с Русским государством. До монгольского нашествия она продолжала существовать как торговый город с разнородным населением, по данным Георгия Лахимера, состоявшим из алан, готов и русских. Хазары больше не упоминаются ни разу. [23]

Память о хазарах несколько дольше сохраняется на западе их бывших владений — в Крыму, но и здесь их имя выступает всего лишь географическим понятием. Наименование Крыма Хазарией засвидетельствовано ещё для XI в., Хазарией или Газарией Крым назывался в итальянских документах XII-XVI вв., когда на его побережьи существовали генуезские колонии.

В документах каирской генизы имеются данные о мессианском движении, возникшем среди иудеев в Хазарии в XII в., что, по-видимому, относится к крымским иудеям и является одним из последствий гибели Хазарского царства. [24]

При нашествии Святослава хазарские города сильно пострадали. В Семендере, по данным Ибн Хаукаля, «в любом из садов и виноград-

(444/445)

ников не осталось на милостыню для бедных... не стало ни винограда, ни изюма». [25] Ещё более катастрофически должны были отразиться на состоянии Итиля последующие события, когда город, подвергаясь нападениям гузов, подпадал под власть то Хорезма, то Руси. Во времена Бируни (973-1048 гг.) Итиль находился в развалинах. [26] Он возродился только в XII в., но тогда он принадлежал уже не хазарам, не хорезмийцам и не руси, а гузам. Его новое имя было Саксин. [27]

Естественно, что разорённые хазарские города утратили прежнее экономическое и политическое значение, торговая и политическая роль Итиля перешла к Тмуторокани. Возможно, туда перебралась и та часть купечества, которая связывала Восток с Западом — с Русью и Византией, а через них и с ещё более отдалёнными странами. Интересы оставшихся в Поволжье хазар замкнулись рамками собственного натурального хозяйства. В их владении ещё оставалась исконная хазарская территория от Нижней Волги до Дагестана, где они продолжали кочевать со своими стадами. [28]

Утратив свои позиции на Волге, хазары скоро исчезают со страниц истории не только как политическое образование, но и как народ. Правда, ещё в 70-х г. XII в. «хазары» или «дербентские хазары» упоминаются в грузинской летописи и в сочинении ширванского поэта Хакани. Сообщается, что они предприняли набег на Ширван, но соединённые ширвано-грузинские войска, отразив их, в свою очередь захватили город Шабран, находившийся под властью дербентского эмира. По всей вероятности прав Е.А. Пахомов, который рассматривает это событие как один из эпизодов борьбы Дербента с Грузией, подчинившей Ширван и угрожавшей независимости Дербента. [29] Дербентские хазары могли быть и подданными дербентского эмира и, что вероятнее, его ближайшими северными соседями и союзниками. Грузинская летопись Картлис-Цховреба, упоминающая в начале XII в. дербентских кыпчаков, подвластных правителю Дербента, могла иметь в виду тех же самых хазар, которые в это время уже смешивались с половцами и покрывались общим с ними наименованием. Захлёстнутые половецкой волной, хазары скоро потеряли не только политическую самостоятельность, но и этническое своеобразие. Они растворились в половецком море.

(445/446)

В последней трети XII в. (1175-1185 гг.) еврейский путешественник Петахия Регенсбургский, [30] пройдя землю Кедарскую (в данном случае — половецкую) в 16 дней, затем за 8 дней пересёк землю Хазарскую (Крым). «В конце этой земли, — говорится в описании его путешествия, — 17 рек соединяются в одну (очевидно, имеется в виду дельта Кубани и Керченский пролив) и в этом пункте собираются все, желающие пуститься в морское путешествие. Там с одной стороны есть море, которое издаёт большое зловоние (Сиваш), а с другой море чистое, без запаха». Из Хазарии Петахия переправился в землю Тогармы (в Закавказье, в Грузию). Относительно Кедарской земли, вероятно включая и Крым, в описании замечено, что там нет настоящих евреев, а живут только минеи. Этим словом называются манихеи, но в Талмуде им обозначаются сектанты. Возможно, это были остатки хазар-иудеев. Плано Карпини в 1245 г. упоминает, наряду с аланами и черкесами, на Северном Кавказе хазар (брутахии), придерживающихся иудейства. [31] На этом сведения о хазарах обрываются. Отрезанные от Руси половцами, они постепенно слились с последними и исчезли как самостоятельная величина. [32] В русском эпосе память о хазарах сохранилась в былинах о Козарине или Жидовине, необыкновенном великане, с которым сражаются Добрыня и Илья Муромец. [33] Живёт она и в многочисленных, сохранившихся до сих пор географических названиях в некоторых областях нашей страны. [34]

Некоторые учёные полагали, что современные евреи Восточной Европы хазарского происхождения, что они в составе половцев бежали от татар на запад и поселились в пределах Галицко-Волынского княжества, откуда затем и распространились в Польшу и Центральную Европу. [35] Единственным историческим аргументом в пользу этого предположения служат имена сыновей известного половецкого князя Кобяка — Исай и Даниил. Но эти имена не обязательно иудейские, они могут быть и христианскими. Христианство же у половцев благодаря тесным связям с Русью было довольно распространённым явлением.

(446/447)

Ещё чаще и настойчивее потомками хазар-иудеев выставляют крымских и литовско-украинских караимов, говорящих на тюркском языке. [36] Считается, что иудейская секта караимов возникла в VIII в. в Багдаде в результате движения против раввинизма, поднятого Ананом Га-Наси. Сторонники её признают только книги Моисея и отвергают Мишну и Талмуд. Эта секта быстро получила широкое распространение; особенно многочисленны были её последователи в Константинополе и Андрианополе. Когда они появились в Крыму — остаётся неизвестным. [37] Возможно, что евреи-караимы смешались с остатками хазаро-болгарского населения Крыма, исповедовавшего иудейскую религию, и распространили среди них своё учение. Название караимы, первоначально означавшее принадлежность к религиозному вероучению, закрепилось за группой, исповедующей это вероучение, в качестве этнонима. Считается, что в конце XIV в. литовский князь Витовт вывел часть крымских караимов и поселил их в Литве. Наиболее крупные общины караимов образовались в Троках, Луцке и Галиче.

Единственным доводом в пользу хазарского происхождения караимов остаётся их язык, близкий к половецко-огузскому, из чего и заключают, что хазары-караимы, сохранив свою религию, смешались с половцами. Некоторые идут ещё дальше и считают, что хазары с самого начала были не раввинистами, а караимами, для обоснования чего в наших источниках, как мы видели, нет решительно никаких данных. Следует признать, что в истории караимов многое ещё остается не ясным.

Маловероятна кровная связь с хазарами горских евреев Кавказа. На Кавказе иудейскую религию и притом не караимского, а раввинистского толка исповедуют главным образом таты, по языку связанные не с хазарами, а с дотюркским ираноязычным населением Азербайджана. Поиски потомков хазар до сих пор остаются безуспешными, видимо потому, что они нигде не сохранились. Мало убедительными остаются и поиски следов хазарской культуры, в частности, в языках и религии их соседей. [38]

(447/448)

Остатки русского жилища в Белой Веже.

(Открыть в новом окне)

Из приобретений Святослава, удержанных в составе Древне-Русского государства, лучше всего известна судьба Тмуторокани, ряд сведений о которой сохранился в Русской летописи и изложен выше. Материалы обширных раскопок Таманского городища остаются не опубликованными. Известно лишь, что Б.А. Рыбакову удалось открыть здесь следы укреплений Тмуторокани в виде облицованной камнем стены из сырцовых кирпичей и церкви, заложенной князем Мстиславом в 1023 г.

Значительно более скудные письменные известия дошли до нас о Белой Веже. Зато остатки этого города были основательно исследованы Волго-Донской археологической экспедицией. [39] Полученные таким путём материалы довольно полно раскрывают внутреннюю культурную историю этого города.

Выше уже говорилось, что вслед за завоеванием Святославом, Саркел (Белая Вежа) был занят русским населением, которое с течением времени смешалось с остатками прежнего населения этой крепости, состоявшего из двух этнографических групп. Наиболее устойчивой из них оказалась та, которая составляла военный гарнизон крепости и занимала цитадель. Она принадлежала к какому-то тюркскому кочевому племени — гузов или печенегов. В течение довольно длительного времени жизни в городе вместе с русскими эта группа сохранила ряд своих

(448/449)

этнографических особенностей: тип жилища с очагами в виде сандалов, характерную лепную керамику, подкурганный обряд погребения с частями коня и др. [40] Другая этнографическая группа старого населения Саркела (салтовская), наоборот, довольно быстро растворилась среди славян и почти полностью утратила свои этнографические особенности, хотя, по-видимому, некоторые черты, характерные для беловежцев в целом, надо относить за счёт именно её привнесений, в первую очередь погребение в бескурганном грунтовом могильнике с нередкими случаями парных захоронений в одном гробу.

В XI в. Белая Вежа приобрела характер русского города, лишь немногим отличающегося от других городов Древней Руси, теснее, чем последние, связанного с Кавказом, византийскими владениями в Крыму и, в особенности, с окружавшим её кочевым миром. Это был крупный для своего времени торгово-ремесленный центр. О развитии местного ремесленного производства в Белой Веже убедительно свидетельствуют находки ряда мастерских: кузнечных, ювелирных, гончарных, костерезных, по обработке янтаря и др. Торговые связи города хорошо документированы многочисленными находками привозных вещей крымского, кавказского и среднеазиатского происхождения с явным преобладанием, однако, продукции русского и специально киевского производства. Не может быть сомнения в том, что Белая Вежа была тесно связана с Русью не только в культурном и экономическом отношении, но и политически входила в состав Древне-Русского государства, представляя важный форпост на юго-восточном рубеже, в одном ряду с Тмутороканью.

В период, непосредственно следующий за завоеванием Святослава, когда Тмуторокань играла роль политического центра бывших хазарских владений на Северном Кавказе, в Подонье и на Нижней Волге, Белая Вежа должна была находиться в тесных связях с Тмутороканью как важнейший этап на речном пути из Тмуторокани в Волгу, вероятно даже входила в состав Тмутороканского княжества. В дальнейшем, с середины XI в., когда степи заняли половцы и политическое значение Тмуторокани снизилось, эта связь должна была порваться и Белая Вежа могла превратиться в самостоятельную политическую единицу среди других русских феодальных образований или находиться в прямом подчинении у какого-нибудь другого из русских княжеств, скорее всего княжества Черниговского.

О событиях, относящихся к Белой Веже, до начала XII в. не сохранилось никаких известий, хотя она не могла не играть какой-то роли в особенности в отношениях, развивавшихся в течение XI в. между Русью и кочевым населением степей. Во всяком случае, в течение этого столетия

(449/450)

Могильник Белой Вежи.

(Открыть в новом окне)

город не испытал никаких серьёзных потрясений, грозивших его существованию. Положение коренным образом изменилось в начале XII в.

После Долобского съезда русских князей борьба Руси с половцами сильно обострилась. В 1111 г. объединенные силы русских князей предприняли большой поход против восточного подразделения половцев на Донец, в 1116 г. поход в этом направлении был повторён. [41] Под тем же годом в летописи говорится: «Бишася (с) половци (и) с торки и с печенегы у Дона, и секошася два дни и две нощи, и придоша в Русь к Володимеру торци и печенези». Текст этот не вполне ясен из-за вписанных в него лишних букв, взятых в скобки. Предлог «с» написан над строкой, а союз «и» в Хлебниковском списке летописи отсутствует. [42] После соответствующих исправлений оказывается, что речь здесь идёт об упорной битве половцев с остатками торков (гузов) и печенегов, ещё находившимися на Дону. Разбитые русскими князьями и отогнанные от границ Днепровской Руси половцы, бежавшие на восток — к Волге,

(450/451)

Вещи из русского погребения в могильнике Белой Вежи, XI в. Эрмитаж.

(Открыть в новом окне)

неизбежно должны были встретиться с остававшимися у них в тылу, на Нижнем Дону, гузами и печенегами. [43]

Как сказано, в Белой Веже и в русское время сохранялся тюркский этнический элемент, по этнографическим своим признакам относящийся не к половцам, а к торкам (гузам) или печенегам, которые мало различались между собой. Ввиду этого вполне вероятно, что русская Белая Вежа была тесно связана с остатками этих племён, сохранившимися в Подонье, и что именно на них она опиралась как на реальную силу и благодаря этому могла существовать в течение более полустолетия, несмотря на враждебные отношения между Русью и господствовавшими в степях половцами. Старые союзные связи Святослава и Владимира с торками (гузами) могли найти своё продолжение в дружественных отношениях придонских торков и печенегов с Белой Вежей, а, следовательно, и с Русью в целом, тем более, что всем им угрожал один и тот же враг — половцы. Недаром же, по свидетельству летописи, после

(451/452)

Черепки с надписями из Белой Вежи.

(Открыть в новом окне)

упорного боя с половцами, продолжавшегося двое суток, придонские торки и печенеги искали убежища на Руси: «пришли на Русь к Владимиру (Мономаху)».

Вероятно именно к этому времени относятся следы страшных разрушений (пожарищ) в верхнем слое остатков Белой Вежи и гибели части её населения от оружия врагов. Скелеты убитых со следами тяжелых ран на костях находились и под развалинами жилищ и во многих погребениях в могильнике города. По-видимому, в сражении с половцами, о котором говорится в приведённом сообщении летописи, беловежцы принимали непосредственное участие, возможно во время этого сражения половцы подступили к самому городу и зажгли его. Однако взять Белую Вежу половцам не удалось, так как в остатках её сохранились следы частичного восстановления города и погребения на месте полностью запустевших его участков.

После того, как торки и печенеги переселились на Русь, беловежцы, оставшиеся без помощи с их стороны, не могли противостоять половцам и им не оставалось ничего другого, как последовать примеру своих союзников. Под 1117 г. летопись сообщает о приходе беловежцев на Русь. [44] Город остался в запустении и на этом его история как русского города закончилась.

(452/453)

Русская (боршевская) керамика из Белой Вежи. Эрмитаж.

(Открыть в новом окне)

Правда, вскоре после переселения беловежцев на развалинах их города возникло небольшое поселение, но совершенно иного характера. Здесь появились постройки нового для Белой Вежи типа, сложенные из сырцовых кирпичей — самана, принадлежавшие, судя по пищевым отбросам, скотоводам, разводившим преимущественно овец. Хотя другие элементы культуры этого поселения не отличались от общерусских XII XIII вв., можно думать, что на месте Белой Вежи возник зимовник местных кочевников — половцев — или же поселок того смешанного населения Подонья, которое стало известно под именем бродников и представляло собой зародыш позднейшего донского казачества.

Приблизительно в то же время, что и Белая Вежа, прекратило своё существование Тмутороканское княжество. [45]

Отрезанная половцами Тмуторокань потеряла своё значение для Русского государства и при отсутствии прочных коммуникаций не могла уцелеть во вражеском окружении. Таким образом, ослабленная феодальными распрями Русь потеряла и ту часть завоеваний Святослава, которая в течение 150 лет оставалась в её владении и играла важную роль в обеспечении её связей с Востоком. Степи вновь перешли в безраздельное владение кочевников, стали «землей незнаемой», попытки проникновения в которую кончались безуспешно. Мечта вернуть наследие Святослава, «добыть город Тмуторакань, испить шлемом из Дона», жившая на Руси вплоть до татарского нашествия, оставалась недостижимой.

Итак, Хазарское царство исчезло как дым сразу же после ликвидации основного условия его существования: военного превосходства над

(453/454)

соседями и тех экономических выгод, которые доставляло обладание важнейшими торговыми путями между Азией и Европой. Поскольку других оснований для его существования не было, оно под ударами

более сильного Русского государства распалось на составные свои части, в дальнейшем растворившиеся в половецком море. Только Волжская Болгария, с падением Хазарского каганата получившая полную независимость, сохранилась в качестве цветущего государства до монгольского завоевания. [46]

[1] Минорский. Русь в Закавказье, Acta orient. Hung. t. XXX, fasc. 3, 1954, стр. 207, сл.

[2] Минорский. Русь в Закавказье, стр. 210.

[3] Едва ли прав В.Ф. Минорский, когда в ту же связь ставит участие Руси в XII в. в нападении дербентского эмира на Ширван, о чём говорится в торжественной оде Хакани (XII в.) (там же, стр. 210). Ни Тмуторокани ни Белой Вежи, как русских форпостов, в это время уже не существовало. Тем не менее русская вольница иногда проникала в Каспийское море. Так, около 1185 г. какие-то русы на 72 судах напали на Ширван и на короткое время овладели Шемахой (Б. Дорн. Каспий, СПб., 1875, стр. 20, 288-396, 529, 530). А. Куник приписывал этот поход бродникам (там же, стр. 590).

[4] Повесть временных лет, I, стр. 99, 100.

[5] Там же, стр. 99; Г. Турчанинов. Летописный Редедя и черкесский Редадэ. Уч. записки Кабардинского научно-исследовательского института. Нальчик, 1947.

[6] Время утверждения Византии на Боспоре (в Керчи) неизвестно. Вероятно, Боспор перешёл в руки Византии в конце XI в., во всяком случае позже 1059 г., когда, согласно херсонской надписи, Лев Алиат был стратигом Херсона и Сугдеи, но не Боспора. Знаменитый Тмутороканский камень с надписью 1068 г. также свидетельствует, что в товремя, когда князь Глеб измерял по льду расстояние от Тмуторокани до Корчева (Керчи), последний входил в состав русского Тмутороканского княжества (А.Л. Беpтье-Делагард. Заметки о Тмутороканском камне. Изв. ТУАК №55. Симферополь, 1918, стр. 16). Литература о Тмутороканском камне приведена у А.С. Оpлова. Библиография русских надписей XI-XV вв. М.-Л., 1936.

[7] А.Г. Лопатинский. Мстислав Тмутараканский и Редедя по сказаниям черкесов. Известия Бакинского гос. университета, №1, второй полутом (гуманитарные науки). Баку, 1921, стр. 23-26; Г. Турчанинов, ук. соч.

[8] В.В. Мавродин. Образование Древнерусского государства. Л., 1945, стр. 361.

[9] Повесть временных лет, I, стр. 110.

[10] Там же, стр. 111.

[11] Там же.

[12] В.В. Мавродин (Очерки истории Левобережной Украины. Л , 1940, стр 103, сл.; Он же. Славяно-русское население нижнего Дона и северного Кавказа в X-XIV вв. Уч. записки Лен. пед. института им. Герцена, т. XI, 1938, стр. 251) считает, что греки были обеспокоены экспансией Ростислава в сторону Крыма и поэтому приняли меры для его устранений. Однако единственным фактическим доводом в пользу этого предположения могла бы послужить только печать с именем протоспафария и стратига Боспора Аркадия, которую Шлюмберже датировал X-XI вв. (Melanges d’Archeologie Byrantine, I, стр. 206) с одновременным допущением, что Ростислав захватил Керчь — Боспор у Византии, так как позже этот город оказывается во владениях Тмуторокани (Тмутороканский камень 1068 г.). Никаких других более определённых данных, свидетельствующих, что власть Византии ко времени Ростислава простиралась на Боспор, не имеется и вообще маловероятно, что в Крыму в середине XI в. наряду с Херсонской фемой существовала ещё Боспорская со своим стратегом.

[13] Патерик Киевского Печерского монастыря, изд. Археографической комиссии, 1911, стр. 32-33.

[14] См. прим. 6 на стр. 440.

[15] Повесть временных лет, I, стр. 132.

[16] Там же, 132.

[17] Повесть временных лет, I, стр. 132-133.

[18] Там же, стр. 135. Известны вислые свинцовые печати с именем Ратибора. — И.И. Толстой. Древнейшие русские монеты великого княжества Киевского. Pycские древности, в. IV, стр. 172; Н.И. Peпников. О древностях Тмуторокани. Труды Секции археологии РАНИОН, т. IV, 1928.

[19] Повесть временных лет, I, стр. 135.

[20] Там же; Сведения об Олеге в Византии см. Путешествие игумена Даниила по Святой земле в начале XII в. Изд. Норова. СПб., 1864, стр. 7; Найдена печать Феофании Музалон с греческой надписью, в которой она именуется архонтиссой Руси. Д. Лопapёв. Византийская печать с именем русской княгини. ВВ, т. I, 1894.

[21] Повесть временных лет, I, стр. 148.

[22] В.В. Мавpодин. Очерки истории Левобережной Украины. Л., 1940, стр. 202, сл.

[23] И.П. Козловский. Тмутаракань и Таматарха-Матарха-Тамань. Известия ТОИАЭ, т. II, 1928; Л.И. Полканов. К вопросу о конце Тмутараканского княжества. Известия ТОИАЭ, т. III, 1929.

[24] Dunlop. The History, стр. 254, сл.

[25] Караулов. Сведения, СМОМПК, XXXVIII, стр. 114.

[26] Z. Validi Togan. Reisebericht, стр 206.

[27] Ф. Вестберг. К анализу. ЖМНП, XIV, стр. 37, сл.

[28] По сообщению Ибн-ал-Асира, в 1031/2 г. курд Фалдун, овладевший частью Азербайджана, совершил нападение на хазар и захватил у них большую добычу. Возвращаясь, он думал, что окончательно разбил их и не ожидал никакой опасности. Но хазары быстро собрались с силами, догнали его и, перебив более 10 тысяч его людей, не только отняли взятую у них добычу, но и забрали имущество самих мусульман. В.В. Бартольд (Kharan. EJ, II) считал поход владетеля Ганджи на хазар невероятным и думал, что имя хазар в известии о нём поставлено по ошибке. Того же мнения придерживается В.Ф. Миноpский, указывающий, что арабское написание имени хазар очень близко к обозначениям грузин. (A New Book, стр. 142).

[29] E.А. Пахомов. О Дербентском княжестве XII-XIII вв. Изв. АзГНИ, т. I, в. 2, Баку, 1930, стр. 8-9.

[30] Три еврейских путешественника XI-XII вв. СПб., 1881.

[31] Иоанн де Плано Карпини. История монголов, СПб., 1911, стр. 50.

[32] Позднейшим отражением памяти о независимом иудейском Хазарском царстве, по-видимому, является содержащаяся в описании путешествия раввина Вениамина Тудельского в середине XII в. легенда о еврейском царстве на р. Кизыл Узень, где-то в бассейне Каспийского моря, по соседству с кочевыми тюрками (Käfer Türk). П. Марголин. Три еврейских путешественника XI-XII вв. СПб., 1881.

[33] В. Миллер. К былине о Казарине. Очерки русской народной словесности, т. II, М., 1910, стр. 9, 15-17; Л. Якуб. К былине о Михаиле Казарине. Этнографическое обозрение, тт. XV и XVI, М., 1906, стр. 112-113; А.П. Скафтимов. Поэтика и генезис былин. Саратов, 1924, стр. 177-178; В.И. Пропп. Русский героический эпос. Л., 1955, стр. 147-160.

[34] Шафapик. Славянские древности, II, в. I, стр. 103; С.М. Сеpедонин. Историческая география, Л., 1916, стр. 100; В.В. Мавpодин. Образование древнерусского государства, Л., 1945, стр. 185.

[35] Kutschera. Die Chazaren; А.Я. Гаркави. О языке евреев, живших в древнее время на Руси и о славянских словах, встречающихся у еврейских писателей. Труды Восточного отделения, РАО, ч. XIV, СПб., 1869, стр. 99, сл.

[36] В.В. Григорьев. Еврейские религиозные секты в России. Караиты или караимы. Россия и Азия, СПб., 1876, стр. 423, сл.; А. Самойлович. К вопросу о наследниках хазар и их культуры. Еврейская старина, т. XI, Л., 1924, стр. 206, сл.; S. Szyszman. Die Karäer in Ost. Mitteleuropa. Zeitschrift für Ostforschung, 1957, Heft I, стр. 24, сл.

[37] T.С. Леви. Очерк возникновения караизма. СПб., 1913. Караимы в Крыму впервые засвидетельствованы в начале XV в. Мюнхенский гражданин Иоанн Шильдпергер, описывая Кафу, сообщает, что кроме христиан, там жили иудеи-караимы и талмудисты (Kutschera. Die Chazaren, стр. 230).

[38] H.И. Малишевский. Евреи в Южной России и Киеве в X-XII в. Труды Киевской Духовной Академии, т. II, 1878, стр. 565-602, и т. III, 1878, стр. 428-501; N. Slousсhz. Les origines de ludaisme dans l’Europe Orientale, Paris, 1909, стр. 75; А. Самойлович. Название дней недели у турецких народов. Яфетический сборник, II, Пгр., 1923, стр. 98-119; Он же. Название дней недели у азербайджанских турок. Яфетический сборник, III, 1925, стр. 66; В. Мunkасsi. Die heidnischen Namen der Wochentage bei den alten Völkern des Wolga-Uralgebietes. KCsA, II, 1926, стр. 45, сл.; А. Самойлович. К истории культурных и этнических отношений в Волго-Уральском крае. Новый Восток, №18, 1927, стр. 211.

[39] М.И. Артамонов. Саркел-Белая Вежа, стр. 56, сл.

[40] С.А. Плетнёва (Печенеги, торки, половцы, стр. 171-172) полагает, что эти кочевники, «вассалы русского города», появились здесь только после русского завоевания Саркела. Но она ошибается, так как заселение цитадели Саркела этими кочевниками относится ко времени сооружения крепости, а в оставленном ими курганном могильнике имеются погребения, относящиеся ещё к IX — первой половине X вв.

[41] Часть половцев была отброшена на Северный Кавказ и даже в Закавказье. М. Джанашвили. Известия грузинских летописей и историков о Северном Кавказе и России. (СМОМПК, XXII, Тифлис, 1897, стр. 35-36), другая часть отступила на восток и в 1117 г. подошла к городу Болгару. Болгары освободились от них, выслав половецким князьям отравленное угощение (А.П. Смирнов. Волжские болгары М., 1951, стр. 44).

[42] ПСРЛ, т. II (Ипатьевская летопись). Изд. 2, СПб., 1908, столбец 284.

[43] П. Голубовский (Об узах и торках. ЖМНП, 1884, июль, стр. 11) считал, что упомянутые здесь печенеги — те самые, которые остались к востоку от Волги после переселения основной массы этого племени на Днепр и о которых имеются сообщения у Константина Багрянородного и у Ибн Фадлана. Это так называемые хазарские печенеги. Что касается торков, то они, как мы видели, поселились на Дону ещё в качестве наемников хазар, позже союзников Святослава и Владимира.

[44] ПСРЛ, т. II (Ипатьевская летопись), СПб., 1908, стр. 286.

[45] А.И. Полканов (К вопросу о конце Тмутороканского княжества. Известия ТОИАЭ, т. III, (60). Симферополь, 1928, стр. 44-60) полагает, что Тмутороканское княжество продолжало существовать вплоть до татарского нашествия.

[46] Б.Д. Греков. Волжские болгары в IX-X вв. Историч. записки, т. 14, М.-Л., 1945; А.П. Смирнов. Волжские Булгары. М., 1951.

наверх