Л.И. Альбаум
Живопись Афрасиаба.
// Ташкент: «Фан». 1975. 160 с.
Скачать полный текст: .pdf, 86,96 Мб
Оглавление.
Введение. — 5
Раскопки. — 9
Живопись. — 15
Западная стена. — 20
Южная стена. — 40
Послы Восточного Туркестана. — 58
Северная стена. — 60
Восточная стена. — 79
Новая страница в истории среднеазиатской настенной живописи. — 87
Заключение. — 107
Список сокращений. — 109
Указатель собственных имён. — 110
Указатель географических названий. — 111
Оглавление. — 112
Иллюстрации [ I-LVII ]. — 113
От ответственного редактора. ^
Монография посвящается описанию и научной интерпретации сюжетов стенных росписей Афрасиаба, открытых в 1965 г.
Средняя Азия богата памятниками настенной живописи. Замечательные памятники искусства на территории Узбекистана были созданы уже в первобытную эпоху. Рисунки в Зараут-Камаре, относящиеся к периоду мезолита, могут рассматриваться как важный этап в развитии художественного творчества далеких предков народов Средней Азии.
Полихромные росписи на керамических сосудах и стенах жилых домов эпохи неолита и бронзы, богатая сюжетная живопись, украшавшая античные храмы и дворцы периода среднеазиатской античности, свидетельствуют о последовательности развития этого искусства. К стенной живописи обращались адепты и распространители многих религий, бытовавших на территории Средней Азии, — зороастризма, буддизма, манихейства, в ней отразились мотивы культа предков и разнообразие сюжетов героического эпоса. Стенная роспись необыкновенно легко приспосабливалась к духу времени и оказалась исключительно живучей. Открытые археологами памятники Каратепа, Фаязтепа, Дальверзинтепа, Халчаяна, Балалыктепа, Топраккалы, Гяуркалы, Варахши, Уструшаны, Пенджикента, Афрасиаба, Аджинатепа и др. говорят о том, что идеология каждой эпохи широко использовала росписи в пропаганде религиозных учений. Нередко стенным росписям сопутствуют разнообразные скульптурные и барельефные изображения. После арабского завоевания традиция украшения помещений росписями прерывается. Но не надолго. Росписи дворца Караханидов в цитадели Афрасиаба, обнаруженные при раскопках, сюжетные изображения на стенах дворцов и павильонов газневидского времени, о которых сообщает Бей-хаки, стенные росписи XIV в., известные по описаниям в сочинениях историков Тимура, а также богатые росписи в жилых домах и чайханах XIX-XX вв. указывают на живучесть этой традиции.
Наивысшая ступень развития стенной живописи Средней Азии приходится на VI-VIII вв.: росписи поражают размерами, сюжетным богатством, реализмом и богатой цветовой гаммой изображений. Среди памятников этого периода особо выделяются стенные росписи дворца самаркандского ихшида на Афрасиабе, отличающиеся монументальностью, колоритностью больших и малых сюжетных стен, где в ярких красках и с большой пышностью изображено прибытие в Самарканд невесты ихшида Вархумана, приём последним посольств и многие другие сцены. Роспись зала осталась незавершённой. Очевидно, это объясняется внезапно оборвавшимся правлением хозяина дворца, преемники которого не сочли нужным закончить их, или просто не успели продолжить работу во дворце в силу политической ситуации конца VII — начала VIII вв. Судя по содержанию обращения чаганианского государя Туранташа к Вархуману, текст которого сохранился на западной стене, события, изображённые на росписях, происходили
(3/4)
при жизни самого Вархумана; можно предположить, что оформление зала относится к последнему периоду его царствования — 90-м годам VII в.
Раскопки на Афрасиабе показали, что существовали и другие дворцы, в которых, безусловно, также были помещения с настенными росписями. Один из них обнаружен северо-восточнее дворца Вархумана рядом с остатками здания, облицованного резным штуком. Здесь при зачистке площадки вскрыты самые нижние части панели большого сырцового здания, где сохранились остатки росписей в красных, чёрных и синих красках. Судя по размерам рисунков, они украшали здание внушительных размеров.
В источниках отмечено, что в Самарканде был храм, где хранили тюркское уложение верховных правителей Согда, которым руководствовались при наказании виновных и решении многих других дел. Маловероятно, что уложение хранилось в главном храме «огнепоклонников», превращённом позднее, после арабского завоевания Самарканда, в соборную мечеть города (остатки этой мечети, обнаруженные недалеко от западного подножия цитадели, раскапываются археологами). Скорее всего такой храм нужно искать рядом с дворцом самаркандского ихшида из тюрков. Им, как утверждают, был Вархуман и его потомки.
В нижнем ярусе дворцового комплекса к юго-западу от зала с росписью сохранились высокие и толстые стены большого помещения (5), очень сильно пострадавшего от пожара. Судя по массе обуглившегося резного дерева, можно заключить, что перекрытия, двери, а возможно и колонны были из дерева, покрытого резьбой. На гладких стенах, покрасневших от действия огня, сохранились следы росписей, но сюжеты их трудно установить. На суфах, расположенных вдоль восточной и южной стен помещения, лежали две деревянные обуглившиеся скульптуры, изображающие женские фигуры. (Подобные скульптуры были найдены при раскопках древнего Пенджикента — объект III, помещение 47). Допустимо предположение, что именно это помещение, примыкавшее с юго-запада ко дворцу ихшида, являлось храмом и что арабы при занятии шахристана Самарканда в 712 г. сожгли его дотла. Уложение могло быть заблаговременно вынесено во время подписания договора о сдаче города. Другие помещения дворцового комплекса Вархумана, в том числе зал со стенными росписями, не пострадали от пожара.
Главным объектом раскопочных и реставрационных работ на Афрасиабе в конце 60-х годов был зал с росписями. После вскрытия последовало интенсивное выступление солей, что угрожало быстрому разрушению красочного слоя стены. Началась работа по консервации росписей с привлечением специалистов различных лабораторий и прежде всего химиков. Одновременно велась работа по фиксации, консервации, а также интерпретации сюжетов росписей с учётом необходимости ознакомления с ними посетителей и дальнейшей их музейной экспозиции. Раскопки этого зала со вскрытием росписей и работы по их консервации и фиксации начались под руководством покойного В.И. Шишкина при активном участии Л.И. Альбаума, который с 1967 г. продолжил эти работы, ему же было поручено написание настоящего исследования.
Сюжеты росписей весьма богаты, почти каждая их деталь может вызвать различную интерпретацию у искусствоведов, историков и этнографов. Л.И. Альбаум предлагает в работе ряд смелых попыток интерпретации росписей прежде всего с позиции археолога; само собой разумеется, что многие из этих попыток не более чем гипотезы. Но то, что изложено в этой книге, безусловно, послужит предметом для плодотворных дискуссий и новых попыток интерпретации публикуемых росписей.
Я.Г. Гулямов
|