[ сборник ]
Очерки истории естественнонаучных знаний в древности.
// М.: 1982. 280 с.
Содержание
В.Н. Топоров. Первобытные представления о мире (общий взгляд). — 8
Б.А. Фролов. Астральные мифы и рисунки. — 41
И.М. Дьяконов. Научные представления на древнем Востоке (Шумер, Вавилония, Передняя Азия). — 59
М.А. Коростовцев. Наука древнего Египта. — 120
Е.Н. Молодцова. Естественнонаучные представления эпохи Вед и Упанишад. — 131
А.И. Володарский. Отдельные отрасли науки в древней Индии. — 156
Э.И. Берёзкина. О зарождении естественнонаучных знаний в древнем Китае. — 178
И.Д. Рожанский. Древнегреческая наука. — 197
Сведения об авторах. — 276
Предисловие. ^
Мы не знаем индивидуальных творцов пранауки. Не известны и никогда не будут известны те, кто впервые понял, что знание можно распространить за пределы одного поколения. Безымянны и первые изобретатели — создатели колеса, молота, жернова или охотничьей ловушки — этой «первой машины», по Ю. Липсу. Наука в период своего рождения предстаёт целостной и обобщённой. Невозможно разрабатывать всеобщую историю науки, не касаясь её первоистоков. Однако в древности бесконечная череда поколений, огромная протяжённость времени обусловили ничтожную временнýю концентрацию дошедшей до нас информации о первом переломе в истории накопления знаний — неолитической революции. Мы можем понять науку лишь как единое целое, и именно анализ древнейших состояний знания, его накопления, оформления и передачи может дать нам то представление об эволюционных основах науки, изучение которого особенно важно сейчас, когда эволюция дополнилась регуляцией. Принцип регуляции, порождение современных революционных изменений науки необыкновенно расширил наши возможности. Однако, и это важно понять, он безвозвратно изменил ход ряда естественных процессов — это своеобразный ароморфоз на бесконечной лестнице развития знания.
Изучение процесса формирования первичного комплекса рационального знания древности — необычайно сложное дело. Пока ясно очень немногое. Очевиден прикладной характер пранауки. Ясно, что, хотя практические действия людей были рациональны, основывались на конкретном знании, их обоснование в отдельных случаях могло быть иррационально.
Это может объяснять и формы осуществления ряда «технологических» процессов: охоты, строительства, изготовления инструмента или сбора целебных трав, — начинавшихся магическим ритуалом (сила орудия или целебная сила трав при этом приписывались заклятиям
(5/6)
или заговорам, произносимым при изготовлении или сборе). Это связывает ритуал с важнейшим процессом преодоления «замкнутости во времени», с первичными формами хранения, передачи и обмена рациональной информацией, перебрасывает мост между поколениями.
Отсюда две системы доказательств предлагаемых реконструкций: анализ материальных источников и анализ межвременных коммуникативных образований (прежде всего языка).
История человеческой мысли также отмечена некоей двойственностью. В.И. Вернадский писал, что к ряду представлений, связанных с мироощущением человека, можно прийти не только «путём точного научного наблюдения и опыта..., а путём философских исканий и интуиции». [1] Здесь намечается ещё одна связь, обусловившая историческое единство и знания, и научной мысли. Она основана на том, что человек свой идеальный мир строил в системе ограничений, в рамках окружающей его природы, среды обитания, глубокую и органичную связь с которой он осознавал в процессе исторического развития.
Вернадский писал далее: «В истории философской мысли мы находим уже за много столетий до нашей эры интуиции и построения, которые могут быть связаны с научными эмпирическими выводами, если мы перенесём эти дошедшие до нас мысли — интуиции — в область реальных научных фактов нашего времени. Корни их теряются в прошлом. Некоторые из философских исканий Индии много столетий назад — философия упанишад — могут быть так толкуемы, если их перенести в область науки XX столетия». [2] Хотя это утверждение и не носит абсолютного характера, но его истинность нельзя отрицать полностью, а гипотеза полицентризма возникновения науки позволяет распространить его и на зоны зарождения других древних цивилизаций.
Статьи настоящего сборника посвящены истории естественнонаучных знаний в древности, анализу некоторых материальных памятников палеолита, истории шумеро-вавилонской и древнеегипетской науки. Эти статьи, под-
(6/7)
чёркивая правильность положения К. Маркса, что «первой теоретической деятельностью рассудка, который ещё колеблется между чувственностью и мышлением, является счёт», [3] одновременно показывают истоки формирования и иных структур, что особенно хорошо видно из статей об истоках естественнонаучных знаний в Древней Индии, и, наконец, подводят к процессам формирования науки античности.
Эсхил вложил в уста своего Прометея следующие слова:
Смотрели раньше люди и не видели
И слышали, не слыша. Словно тени снов
Туманных, смутных, долгую и тёмную
Влачили жизнь. Из кирпичей не строили
Домов на солнцепёке и не ведали
О древоделье. Врывшись в землю, в плесени
Пещер без солнца, муравьями жалкими
Ютились. Ни примет зимы остуженой
Не знали, ни весны, цветами пахнущей,
Ни лета плодоносного. И без толку
Трудились. Я восходы и закаты звёзд
Им первый показал. Для них я выдумал
Науку чисел, из наук важнейшую.
Сложенью букв я научил их: вот она,
Всепамять, нянька разуменья, матерь муз! [4]
Единовременность, синкретичность явления знания и самосознания, сложность структуры науки и искусства, понимаемой как познание и оценка реальности, или модель и знак, и т.п., могут быть усмотрены в этих гениальных строках.
Мы надеемся, что этот сборник, хотя в нём и не рассмотрен ряд вопросов — проблемы развития естественно-научных знаний в некоторых регионах, в доколумбовой Америке, например, — послужит всё же определённым стимулом для дальнейшей разработки упомянутых вопросов.
Мы будем благодарны за все замечания и пожелания, кик по отдельным статьям, так и по сборнику в целом.
А.Н. Шамин
[1] Вернадский В.И. Размышления натуралиста. Кн. 2. Научная мысль как планетное явление. М.: Наука, 1977, с. 25.
[2] Там же.
[3] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. I. с. 31.
[4] Эсхил. Прометей прикованный. М.: Гос. изд-во худож. лит., 1950, с. 35-36.
|