|
М.В. Скржинская
|
|
Рис. 1.
|
Рис. 2.
|
могут ассоциироваться с крылатым насекомым. Однако, по традиции, мы всех их условно будем называть бабочками.
В научной литературе шире всего известны и приводятся в качестве примеров ожерелья из Херсонеса и Рима, хранящиеся в Эрмитаже и Британском музее (рис. 2, 1, 3). По немногочисленным сведениям о погребальных комплексах с
такими ожерельями, отечественные исследователи относят их к I и даже ко II в. н.э. [9, с. 353; 10, с. 138]. Но драгоценные украшения принадлежат к той немногочисленной категории предметов, которые могли находиться в употреблении очень долго, передаваясь по наследству. Поэтому датировка погребения указывает лишь на terminus ante quem, но не на время их изготовления.
Зарубежные исследователи обычно относят ожерелья с бабочками к началу римской эпохи [11, с. 186; 12, с. 56], и лишь в последнее время некоторые экземпляры признаны изделиями эллинистических мастеров [1, с. 316; 12, с. 56].
Ольвийское ожерелье (рис. 1, 2), хранящееся в галерее Вальтера в Балтиморе [12, с. 56], хотя и было опубликовано А.В. Орешниковым вскоре после его находки, в 1891 г., практически не учитывалось в обобщающих работах [1] и никогда не было детально стилистически проанализировано. Но именно это ожерелье даёт возможность проследить возникновение нового типа украшения в эпоху эллинизма и найти хорошие аналогии с определённой датировкой к деталям его декора.
Ожерелье найдено во время хищнических раскопок некрополя Ольвии в богатом погребении. Кроме него в убор женщины входило ещё одно более скромное ожерелье, серьги с цветными камнями и золотой погребальный венок из листьев сельдерея. Монета Харона была датирована Орешниковым I в. н.э., и к тому же времени отнесли все драгоценности. Они были приобретены в частную коллекцию и после революции попали сначала в Западную Европу, а затем в США.
Ожерелье состоит из двух четырёхрядных плетёных цепочек и средней богато декорированной части. В неё входит пять синих и лиловых стёкол в золотых оправах, украшенных сканью, золотыми розетками и мелкими цветными стёклышками. К центральному овальному медальону прикреплена бабочка, на крыльях у которой по три синих и зелёных стёклышка, а головка из изумруда; к двум боковым квадратным медальонам прикреплены подвески из круглых изумрудов и каплевидных розовых стёкол, оправленных в золото. Все три подвески соединены цепочками. Описанную центральную часть ожерелья удерживают золотые головки рысей, насаженные на каплевидные бусины из горного хрусталя. К ним прикрепляются золотые плетёные цепочки с петлями на концах. В них продевалась ленточка, с помощью которой завязывалось ожерелье.
Это ожерелье — образец исканий ювелира, сочетавшего приёмы торевтики, характерные для эпохи раннего эллинизма (зернь, розетки), с новым полихромным стилем, смело включавшим в золотые украшения цветные камни и стекла. Звериные головки, обычно украшавшие затворы ожерелья, в данном случае являются его внутренними звеньями. Такой редкий приём, а также форма головок рысей полностью совпадают с конструкцией ожерелья из Артюховского кургана (рис. 1, 3). Захоронение в нём датируется серединой — второй половиной II в. до н.э. [13, с. 23], значит, найденное там ожерелье сделано не позднее первой половины II в. Две четырёхрядные золотые цепочки, оканчивающиеся стеклянной бусиной с насаженной на неё головкой рыси, удерживают центральную часть, состоящую из оправленных в золото двух овальных гранатов и ромбовидного изумруда в центре.
Затворы артюховского ожерелья оформлены в виде сердцевидных гранатов. Подобные гранаты образуют головку подвески-бабочки на трёх ожерельях (рис. 1, 4; 2, 1, 2) и нередко встречаются на других эллинистических украшениях [13, с. 46; 14, табл. 14, 1, 2].
Таким образом, стилистический анализ ожерелья приводит нас к его датировке первой половиной II в. до н.э. Косвенным подтверждением этого является и пересмотренная в настоящее время датировка монеты, найденной в погребении.
Эта серебряная монета с надчеканкой имеет изображение Аполлона на аверсе и кифары на реверсе; она принадлежит к серии 200-190 г., а надчеканка на ней произведена примерно в середине II в. до н.э. [15, с. 110, № 281-291].
Тем же временем надо датировать бабочку из ожерелья, хранящегося в Одесском Археологическом музее (рис. 2, 4). Она включена в украшение, составленное из античных деталей в начале XX в. Его приобрёл А.Л. Бертье-Делагард и в 1910 г. подарил Одесскому музею, где оно находится и в настоящее время (инв. №52395); [2] публикация ожерелья отсутствует.
В конце XIX — начале XX в. существовал рынок античных древностей. Наряду с настоящими вещами там продавали подделки, а также целые «отреставрированные» предметы, состоящие из античных фрагментов, нередко взятых от разных вещей. К последней категории относится одесское ожерелье. Оно составлено из одного ряда античных бус, заключённых в новые золотые оправы, в центре — бабочка и четыре небольшие подвески. Ювелир не знал, что древние мастера всегда помещали бабочку в качестве подвески к центральному камню ожерелья, а крылья соединяли цепочками с боковыми камнями, поэтому бабочка оказалась в ряду бусин. Возможно, бабочка, бусины и подвески происходили из одного погребения, но, конечно, относились к разным ожерельям. В парадный костюм эллинистического, а затем и римского периода могло входить несколько ожерелий [13, с. 17]. Кстати, в упомянутом выше ольвийском погребении вместе с ожерельем с бабочкой находилось и другое — из бус.
С ольвийским ожерельем бабочку из Одесского музея сближает техника её декора: на крыльях — круглые стеклянные глазки, а золотые розетки и зернь такие же, как на оправе центрального камня ольвийского ожерелья. В этом проявились ещё не до конца оставленные прежние приёмы декора монохромных украшений. В дальнейшем розетки полностью исчезают и почти не остаётся зерни. Золотые оправы камней или стёкол делают гладкими, вероятно, потому, что их яркие краски подавляли филигранные узоры оправы.
Из хищнических раскопок Ольвии происходит ещё одно ожерелье с бабочкой (рис. 1, 4), оказавшееся в частном собрании в Цюрихе [16, с. 142]. Бабочка является единственной подвеской на длинной (75 см) плетёной золотой цепочке, выполненной в той же технике, что и цепочки на других ожерельях с бабочками. Среди украшений эпохи эллинизма изредка встречаются ожерелья, состоящие из цепочки, на которой висит одна подвеска, продетая сквозь припаянное ушко [4, с. 220, 249]. Но всё же нельзя исключить возможности, что бабочка входила в состав утраченного традиционного ожерелья с камнями и современный ювелир, припаяв ей ушко, прикрепил подвеску к древней цепочке. Эта бабочка высотой в 4 см сделана наиболее тонко и изящно из всех прочих сохранившихся подвесок. Её головка состоит из граната в излюбленной в эллинистический период форме сердца или листа плюща, туловище составлено из овального граната и удлинённого сардоникса коричневого цвета с белыми полосами. В закругления усиков из золотой проволочки, возможно, были вставлены маленькие жемчужинки.
Особенно нарядно и искусно сделаны крылья с подкрыльцами, окаймлённые золотой рубчатой проволочкой. Верхние крылья разделены внутри на секции, заполненные синей, голубой и красной эмалью, а нижние крылья белые с голубыми волнами. Аналогию технике такого украшения можно найти на изображении орла со знаменитой диадемы из Артюховского кургана. Его перья были украшены зелёной, розовой и лиловой эмалью [13, с. 44].
По-видимому, эта бабочка — старшая из известных подвесок такого рода. Один из издателей этого украшения по технике декора датировал его даже концом III в. до н.э. [1, с. 316]. Несколько позже рассмотренных ожерелий был сделан экземпляр подобного украшения, найденный в 1896 г. в Херсонесе (рис. 2, 1) и поступивший в собрание Эрмитажа. Мастер отказался от украшения
оправы камней и сосредоточил всё своё мастерство торевта на центральной и двух боковых подвесках. Девять драгоценных камней и два стекла в овальных золотых гладких оправах составляют середину великолепного ожерелья, оканчивающегося с двух сторон плетёными золотыми цепочками с круглыми ушками на концах, куда продевалась ленточка для завязки. Яркая цветовая гамма ожерелья включает три цвета: красный (гранаты, альмандины), жёлтый (топазы и стекло) и зелёный (изумруды). Контуры крыльев, туловища и головки крупной бабочки (высота 7 см) обведены, как и на большинстве других экземпляров, рубчатой проволочкой. Как и у бабочки из Цюриха, головка украшена сердцевидным гранатом, а туловище состоит из овального и продолговатого камней: первый — гранат, а на месте сардоникса здесь гораздо более дорогой изумруд. Крылья украшены каплевидными гранатами. Бабочка соединена цепочками с боковыми подвесками, традиционной для эллинизма формы, на что впервые обратила внимание М. Руксер, заметив несоответствие декора и традиционной датировки ожерелья римским периодом [3, с. 183]. Подобные подвески есть на диадеме из Артюховского кургана и других украшениях III-I вв. до н.э. [4, с. 231, рис. 167, табл. 29]. По нашему мнению, херсонесское ожерелье было изготовлено на рубеже II-I вв. до н.э.
Тем же временем следует датировать ещё два ожерелья с бабочками из некрополя Херсонеса и сарматского кургана в Одесской обл. Оба погребения относятся к концу I в. н.э. [3] Херсонесское ожерелье найдено очень потёртым, часть украшавших его камней была утеряна ещё в древности. Подвеска-бабочка была грубо и неумело починена. Это показывает, что ожерелье долго носили, а так как дорогое украшение не было принадлежностью ежедневного костюма и его надевали сравнительно редко, то оно пришло в такое состояние за многие десятилетия употребления.
Ожерелье из сарматского кургана, несмотря на почтенный возраст к моменту погребения, было в прекрасном состоянии (рис. 2, 2). В его гладких оправах сохранились все пять цветных камней: два жёлтых топаза и три аметиста (возможно, часть из них не настоящие камни, а искусно сделанные стёкла), в крылья бабочки вставлены полосатые ониксы, а в головку — сердцевидный гранат. Мастер старательно сделал из золотой проволочки усики и ножки насекомого, а между медальонами поместил золотые фигурные шарниры, сходные с теми, которые соединяют камни артюховского ожерелья. Все это склоняет к мысли, что украшение сделано не позже рубежа II-I вв. до н.э., хотя оно и уступает по мастерству ольвийским и херсонесскому ожерельям. Как большая драгоценность оно тщательно хранилось и редко надевалось в течение долгих лет до того, как попало в погребение.
Все рассмотренные ожерелья обнаружены в Северном Причерноморье, так что может показаться, что такое украшение характерно исключительно для этого региона. Однако подобное ожерелье найдено также в Риме (рис. 2, 3), и, значит, такие украшения носили и в других частях древней ойкумены. Центральная часть ожерелья состоит из шести овальных гранатов и сапфира неправильной формы посередине. К нему прикреплена бабочка с головкой из овального граната, с туловищем из сапфира и с белыми стёклами на крыльях [3, с. 221]. По-видимому, утеряны цепочки, шедшие от крыльев к боковым овальным камням ожерелья, и жемчужинки в завитках лапок.
Анализируя декор ожерелий, мы выделяли черты ювелирной техники, свойственные греческим мастерам. Следует, однако, подчеркнуть, что форма центральной подвески чужда греческому искусству и имеет восточные корни, так же как и включение в ожерелье больших серий разноцветных камней и стекол. Вероятно, эллинистические ожерелья с подвесками в виде бабочек делали в течение всего II в. до н.э. мастера из государства Селевкидов. Они сочетали
приёмы восточного и греческого ювелирного искусства, внося в украшения не свойственные эллинам мотивы, одним из которых было изображение бабочки. Оно, конечно, имело какой-то идейный смысл, к сожалению, нам сейчас непонятный. Со свойственной грекам наблюдательностью и стремлением передать всё в деталях ювелиры каждый раз изображали разные породы насекомых, старательно воспроизводя особенности формы их крыльев, закрученные усики на голове и четыре ножки.
Со временем, когда мода на ожерелья с бабочками прошла, а в Северном Причерноморье они продолжали пользоваться спросом, были предприняты попытки, возможно в местных мастерских, сделать подобные украшения. Однако эти имитации были гораздо слабее по мастерству, и подвеска-бабочка превратилась в некую условную фигуру. Это хорошо видно на ожерелье из Ольвии (рис. 1, 1), где с трудом и лишь по аналогии можно представить, что подвеска из трёх круглых и одного овального камня должна изображать бабочку. Три камня в гладких оправах и подвеска-бабочка прикреплены к цепочке, форма которой известна в украшениях римского времени. Тем же периодом датируется ожерелье из коллекции Бурачкова, хранящееся в Историческом музее в Москве (инв. №78607 [3, с. 253]). Большинство камней или стёкол, его украшавших, утеряно, так что остались одни довольно грубо сделанные оправы. Подвеска, как и положено, связана цепочками с боковыми камнями, обрамляющими центральный, наиболее крупный; к нему, в свою очередь, прикреплён верх подвески. Не в состоянии справиться с тонкой работой крепления крыльев, головки и туловища бабочки, мастер упростил свою задачу: он поместил в гнёзда соответствующие камни, расположив их на ромбовидной плакете. Это условное изображение ещё менее похоже на бабочку, чем на предыдущем ольвийском ожерелье. Важно, однако, подчеркнуть, что мастер соблюдает традиционную конструкцию украшения, ряд камней в гладкой оправе и в центре подвеска с двумя цепочками.
Итак, мы рассмотрели один из немногих хорошо сохранившихся типов эллинистических ожерелий, представленный целой серией образцов. Ожерелья с бабочками как определённый тип украшений сформировались к началу II в. до н.э. и изготовлялись целое столетие. В них ярко проявился синкретизм восточного и греческого искусства. Мода на такие ожерелья особенно пришлась по вкусу в городах Северного Причерноморья, где их долго носили и передавали из поколения в поколение. Как и другие украшения, эти ожерелья покупали у греков богатые представители соседних племён, и они вошли в парадный убор сарматских женщин. Некоторые экземпляры ожерелий с бабочками, дошедшие до наших дней в прекрасной сохранности, до сих пор радуют глаз великолепным мастерством древних ювелиров, сочетавших природную красоту драгоценных камней с виртуозной работой по золоту.
[1] Его не учли ни Е.О. Прушевская [9], ни Р. Хиггинс [2], ни даже М. Руксер [3], в специальной работе которой об ожерельях собран огромный материал из разных музеев.
[2] Благодарю Е.С. Столарик, хранителя золотой кладовой Одесского Археологического музея, за помощь а изучении этого ожерелья.
[3] Херсонесское погребение датируется монетой Домициана [7, с. 121], а сарматское — по сопровождающему материалу [8, с. 81].
Список литературы. ^
1. Schefold К. Meisterwerke griechischer Kunst. Basel; Stuttgart, 1960.
2. Higgins R.A. Greek and Roman Jewellery. L., 1961.
3. Ruxer M.S., Kubczak J. Naszyjnik Grecki w okresie Hellenistycznym i rzymskim. Warszawa; Poznan, 1972.
4. Deppert-Lippitz B. Griechischer Goldschmuck. Mainz-am-Rein, 1985.
5. Орешников А.В. Несколько замечаний о древностях, найденных в с. Перутино в 1891 г. // Древности. Тр. Импер. моск. археол. о-ва. Т. 15. Вып. 2. М., 1894.
6. Костюшко-Валюжинич К.К. Отчёт о раскопках в Херсонесе в 1896 г. // ОАК за 1896. СПб., 1898.
7. Костюшко-Валюжинич К.К. Извлечение из отчёта о раскопках в Херсонесе в 1898 г. // ОАК за 1898. СПб., 1900.
8. Добролюбский А.О. Тайны причерноморских курганов. Одесса: Маяк, 1988.
9. Прушевская Е.О. Торевтика // Античные города Северного Причерноморья. М.; Л.: Наука, 1955.
10. Соколов Г.И. Античное Причерноморье. Л.: Аврора, 1973.
11. Minns E. Scythians and Greeks. L., 1913.
12. Oliver A. Ancient Jewellery in Baltimore // Archeology. 1979. V. 32. №5.
13. Максимова М.И. Артюховский курган. Л.: Искусство, 1979.
14. Greifenhagen A. Schmuckarbeiten in Edelmetal. В., 1970.
15. Анохин В.А. Монеты античных городов Северо-Западного Причерноморья. Киев: Наук. думка, 1989.
16. Hoffmann H., Davidson P. Greek Gold Jewellery of the Age of Alexander. Bruklin, 1966.
Институт археологии АН Украины, Киев
М.V. Skrzhinskaya
ON THE HISTORY OF CLASSIC JEWELLERY ^
Summary
The article la devoted to the emergence and spread of a new polychromous style of Greek jewellery in the 2nd century B.С. and infiltration of this fashion to the Northern Pontic cities. The syncretism of the oriental and Greek art is well demonstrated by the necklaces with butterflies’ images originating mostly from the Northern Pontic area. The author abandones the traditional dating of them to the 1st and the 2nd centuries A.D. and prooves that the earliest pieces from Olvia can be dated to late 2nd century В.С. For the first time the full series of such necklaces from different collections of Russia and foreign museums is presented.