Е.Е. Кузьмина
Древнеиранские и переднеазиатские элементы в искусстве ираноязычных народов первой половины I тыс. до н.э.
1. В начале I тысячелетия до н.э., в основном с VIII-VII в. до н.э., происходило формирование нового художественного стиля у ираноязычных народов, расселившихся в Иране, Афганистане и на юге Средней Азии, где они ассимилировали местное население и вошли в контакт с переднеазиатскими народами, имевшими древние художественные традиции.
2. Проблема формирования самостоятельного стиля в искусстве имеет три аспекта: семантический, стилистический и технологический. Анализ семантики важен, так как форма произведения служит лишь средством выражения его идейного содержания, обусловленного мировоззрением общества.
3. Мировоззрение ираноязычных народов реконструируется на основании свидетельств греческих и переднеазиатских письменных источников, древнейшего пласта «Ригведы» и «Авесты», фольклора иранцев, таджиков и осетин. Мышление древних иранцев было не абстрактно-логическим, а образно-метафорическим. Для него были характерны символизм и многозначность (амбивалентность) образов, синкретизм и полисемантизм; пережитки симпатической и парциальной магии; поклонение предметам и животным (зоолатрия); представление о трансформации богов и мифологических персонажей в зооморфные и фантастические полиморфные существа.
4. В концепции циклического времени ираноязычных народов основой миропорядка представлялась дуалистическая борьба противоположных сил в природе и обществе, кульминационным моментом цикла считался Новый год солярного календаря — день весеннего равноденствия и возрождения плодородия природы. Характерна была подмена макрокосма и микрокосма: борьба и победа земных героев (в первую очередь царя) уподоблялась деяниям богов и обожествляемых предков.
5. Искусство ираноязычных народов первой половины I тысячелетия до н.э. было закономерным выражением их идеологических представлений
(42/43)
и концепций, особой знаковой системой бесписьменных народов, в которой описание мира давалось не вербально-логическими конструкциями, а при помощи символических образов, часто териоморфных.
6. Стиль изобразительного искусства ираноязычных народов формировался под сильнейшим воздействием древневосточного художественного творчества, в котором были заимствованы многие композиции, образы, стилистические и технологические приёмы. Однако заимствование не было механическим, было отобрано только то, что могло быть использовано и переосмыслено в соответствии с древнеиранскими концепциями.
7. Образность и символичность мышления, пережитки зоолатрии и представления о зооморфных трансформациях божеств у древних ираноязычных народов воплотились в искусстве в зооморфных изображениях. Мифологический бестиарий обусловил популярность в искусстве образов коня, орла, кабана, барана, козла, верблюда, оленя, уточки. Но элементы стилистической трактовки этих образов: передача глаза в виде кружка или кружка с выпуклым ободом, разработка рогов копытных насечками или строенными углами, обведение контура лентой с насечками, подчеркивание мускулов «запятыми» и «точками», изображение орла с распростёртыми крыльями, хищника, припавшего к земле, копытного в ассирийском галопе с вытянутыми передними ногами или с подогнутой передней ногой — все эти элементы были заимствованы в древневосточном искусстве, прежде всего в Ассирии, а также в Эламе, Урарту и Бактрии.
Эти стилистические особенности представлены уже в произведениях Марлика, Хасанлу, Бабаджан-тепе, Чешме-Махи Бард-и Баля, Сурх-дума, Вар-Кабуда, на вещах из Луристана и Амлаша в коллекциях Фарухи (Тегеран), Иран-Бастан Музея (Тегеран) и др.
8. Представление парциальной магии о том, что часть заменяет целое, отразилось в искусстве в манере изображать не весь персонаж, а только его часть (голову или копыто коня, клюв или глаз орла и т.д.). Наличие в мифологии ираноязычных народов полиморфных персонажей и необходимость представить на одном предмете несколько последовательных инкарнаций одного божества вызвали в искусстве синкретические фантастические образы, черты которых были отображены по принципу «часть вместо целого». Но для создания иконографии этих синкретических существ были использованы элементы образов переднеазиатского искусства («стиль цитат», по В.Г. Луконину).
9. Близнецов — спутников богини-матери, ассоциировавшихся в мифологии с двумя конями, представляли в искусстве в виде двух всадников, или двух коней, или двух соединённых лошадиных протом. Бога неба и солнца, ассоциировавшегося в мифологии с колесницей или её частями — колесом и конём, уподоблявшимся птице, — изображали в виде этих символов или Сегнерова колеса с четырьмя конскими или птичьими головами в вихревом движении. Поэтическая формула «быстроконное солнце» воплотилась в искусстве в виде коня или оленя в летящем галопе (древнейший в Северном Иране экземпляр — в коллекции К. Бёрч, США). Но сам приём
(43/44)
изображения животного в летящем галопе с подогнутыми ногами был заимствован из репертуара переднеазиатских художников, изображавших его уже во II тысячелетии до н.э. (ваза из Ишали).
10. Основное в концепции мира ираноязычных народов дуалистическое противопоставление сил в природе и обществе было выражено в искусстве в сюжете борьбы животных и в сцене охоты, где герой или царь, замещающий в земной сфере бога, поражает животное или фантастическое чудовище. Композиция сцены охоты была заимствована в древневосточном, прежде всего в ассирийском, искусстве. Она представлена на мервском цилиндре и других печатях, на костяной пластине из Зивие, ножнах амударьинского меча.
11. Древнеиранское космологическое представление о победе светлых сил в день весеннего равноденствия — солярного Нового года — было выражено в искусстве сценой терзания быка или оленя львом или грифоном. Композиция была воспринята ираноязычными народами в переднеазиатском искусстве. Древневосточный астрономический подтекст сцены терзания, по В. Хартнеру и Ф. Эттинхаузену, — смена весной гелиакальных созвездий Плеяд и Кассиопеи (по-шумерски: Быка и Оленя) созвездием Льва. Поскольку в Иране в начале I тысячелетия до н.э. это астрономическое явление совпадало с моментом весеннего равноденствия, семантика композиции была переосмыслена как символ Нового года, образ льва и отождествление его с грифоном (как и ассоциация льва с солнцем и царём) были восприняты в Ассирии. Изображение этой сцены есть уже на предметах Луристана, кубке из Амлаша, ножнах из коллекции Хушенга Махбубяна (Тегеран) и др.
12. Процесс формирования нового художественного стиля ираноязычных народов одновременно шёл в Северо-Западном Иране, Луристане и Бактрии, где в результате работ Л. Ванден Берге, К. Гофф, Д. Стронаха, Негабана и советских учёных выявлены самостоятельные художественные школы, произведения которых при единстве семантики и стиля различаются некоторыми второстепенными деталями и технологическими приемами (например, в Бактрии широко применялась техника украшения лазуритовыми и бирюзовыми вставками).
13. Художественный стиль ираноязычных кочевников евразийских степей — скифов и саков — складывался под воздействием искусства мидийцев и бактрийцев, в культуре которых уже произошёл отбор и синтез переднеазиатских элементов для выражения древнеиранской идеологии. С мидийским искусством скифы ознакомились во время переднеазиатских походов.
14. Сакское искусство оформлялось под влиянием южносреднеазиатского, прежде всего бактрийского. Контакты с югом документируются находками в древнейших сакских памятниках — Уйгараке и Тагискене, а также в Аржане импортных тканей, бус, изделий с лазуритовой и бирюзовой инкрустацией, южносреднеазиатской гончарной посуды. Бестиарий сакского звериного стиля — это фауна Бактрии: бактрийский благородный
(44/45)
олень, верблюд-бактриан, конь ахалтекинской породы, горный козёл, горный баран, снежный барс, волк, тигр. Из Бактрии мог быть заимствован и образ льва, известный здесь с эпохи бронзы (печать из Дашлы). Быстрому распространению у саков звериного стиля способствовали, во-первых, близкое родство саков и бактрийцев, во-вторых, традиция зооморфных изображений в азиатских степях в эпоху бронзы: на карасукских и киргизских бронзах представлены конь, кабан, баран, олень; бестиарий петроглифов ещё богаче.
Сакское искусство сформировалось, видимо, раньше скифского. Ранние произведения сакского звериного стиля датируются VII, если не VIII в. до н.э. по сходству удил и псалиев Уйгарака и Тагискена с экземплярами из Хасанлу, Калураза, Бабаджана, Гияна, Сиалка VI в., предметов с солярным знаком, стрел и вооружения, имеющих аналогии в Кубанском, Алексеевской, Ендже, Высокой могиле и по стилистической близости произведениям западноиранского искусства VIII-VII вв. до н.э. уйгаракских и тагискенских головок орлов, фигуры оленя с поджатой передней ногой, двух конских протом, головы барана с закрученными рогами, хищника, припавшего к земле, львов.
Таким образом, искусство ираноязычных народов сложилось в результате взаимодействия с переднеазиатским, некоторые композиции и образы которого были использованы для выражения древнеиранских идеологических представлений. Ираноязычными кочевниками евразийских степей переднеазиатские элементы были восприняты главным образом через посредство мидийцев и бактрийцев.
|