Э.В. Яковенко, В.И. Бидзиля

Гравированные костяные пластины
из «Гаймановой Могилы».

// Проблемы античной истории и культуры. (Доклады XIV Международной конференции античников социалистических стран «Эйрене»). Т. II. Ереван: 1979. С. 457-464.

Летом 1969 г. у с. Балки Васильевского района Запорожской области был раскопан курган Гайманова Могила. Широкую известность приобрели пять серебряных сосудов из северного впускного погребения этого кургана, обнаруженные в специально устроенном тайнике. [1] Полностью исследование этого интересного и сложного в стратиграфическом отношении памятника было окончено только осенью 1970 г. [2] В настоящей статье вниманию специалистов представляются только костяные гравированные пластины из четвёртого погребения Гаймановой Могилы. [3] Отдельные фрагменты костяных пластинок были найдены на различной глубине в заполнении входной ямы, дромоса и погребальной камеры, сильно нарушенных древними грабителями. Обстоятельства находки позволили автору раскопок о назначении этих предметов и их первоначальном местоположении в могиле говорить только предположительно. [4]

В процессе реставрации из отдельных частей были собраны две большие пластины полукруглой формы и две узкие прямоугольные пластины. Все они сильно фрагментированы, изъедены солями, значительно повредившими резные изображения. Обе полукруглые пластины одинаковых размеров; длина основания — 10,1 см, наибольшая ширина — 4,5 см. На лицевой предварительно отполированной поверхности каждой пластины — гравированая [гравированная] композиция. Вдоль краёв каждой из пластин идёт гладкая кайма шириной до 2 мм, отчерченная

(457/458)

резной линией. Гравированный рисунок на пластинах был оттенён красным фоном, сохранившимся во многих местах.

Лучше сохранилась пластина, условно обозначенная буквой «А». На ней в центре изображено крылатое женское божество. Широкое лицо женщины с тонкими чертами обрамлено пышной причёской; на плечи ниспадают локоны — по два с каждой стороны. Лоб увенчан высокой треугольной диадемой, на голове — калаф. В ушах укреплены большие круглые серьги. Руки отсутствуют, вместо них изображены большие крылья, оперение которых широким веером обрамляет фигуру с двух сторон. С верхними дуговидными концами крыльев перекликаются большие спиральные завитки лент диадемы, отходящие от затылка. Тремя горизонтальными линиями намечены складки шеи. Нижняя часть туловища отсутствует, внизу крылья плавно переходят в стебли аканфа, заполняющие с обеих сторон всё пространство пластины; в композиции каждой из сторон — цветок арацеи, цветок лотоса, колокольчик и бутоны.

Вторая пластина, «Б», сохранилась очень неполно. После реставрации удалось восстановить большую часть изображения, позволяющую представить всю композицию. На пластине изображена сцена борьбы: два скифа сражаются с большим гиппокампом. Скифы размещены слева. Крайний из них повёрнут вправо; он стоит на правом колене, с выдвинутой вперёд левой ногой. В руках воин держит копьё (правой рукой — внизу, а левой — вверху). От его головы сохранилась только нижняя часть — концы длинных волос, спускающиеся прядями на плечи, и растрёпанная борода. На воине кафтан с клиновидными полами, обшитый по краю каймой и подпоясанный узким поясом. Воин в шароварах, заправленных в короткие мягкие сапожки. Второй воин полулежит, прислонясь головой к колену товарища. К сожалению, у этого воина сохранилась только верхняя часть. На лице его, повёрнутом в профиль, выражение испуга; глаза и рот широко приоткрыты. У него такая же длинная причёска и клиновидная борода, такой же кафтан; правой рукой он опирается о землю, а левая, вероятно, опущена вдоль туловища.

В правой части композиции помещён гиппокамп — его изображение в значительной степени утрачено. Гиппокамп повёрнут влево, от его передней части сохранились контуры мускулистой груди и шеи и верхняя часть изогнутых ног, которыми он поверг на землю

(458/459)

одного из скифов. При внимательном рассмотрении можно заметить заднюю змеевидную часть туловища — чашуйчатое [чешуйчатое] узкое тело и несколько витков длинного хвоста с раздвоенным рыбьим концом.

Обе узкие пластины первоначально имели длину до 10 см при ширине 1,8 см. Их края, как и у больших пластин, обрамлены гладкой каймой. Орнаментальные изображения также оттенялись красным фоном, почти полностью утраченным. Одна из узких пластин, «а», была сломана посредине, а большая часть второй, «б», — утрачена. Следует обратить внимание на то, что узкие края обеих пластин слегка скошены.

Лицевая поверхность пластинки «а» сильно повреждена и её орнаментальная композиция восстанавливается с трудом. При увеличении можно рассмотреть чередующиеся цветы лотоса и арацеи. На лицевой поверхности пластины «б», сохранившейся в длину на 5,8 см, изображены утки; крайняя повёрнута влево, а вторая — вправо. У линии излома сохранилась часть шеи третьей утки, стоявшей влево с обращённой назад головой. Судя по длине пластины полная композиция состояла из четырёх уток.

Высокое качество резьбы свидетельствует о руке умелого мастера: штрих рисунка уверенный, глубокий, следы предварительной разметки отсутствуют.

На пластине «А» при кажущейся зеркальной симметрии можно заметить детали, нарушающие её однообразие: неровное [неравное] количество завитков оперения на обоих крыльях, различное размещение бутонов аканфа и т.д. Тонкие черты женского лица, лёгки[е] пряди причёски — всё это напоминает нам лучшие образцы греко-скифской торевтики, созданные под непосредственным влиянием греческого искусства классической поры. И хотя круг близких образцов очерчивается довольно точно — от налобника Цимбаловой могилы до Александропольского навершия, [5] — всё же «Змееногая богиня» из Гаймановой могилы занимает среди них особое место. Это, прежде всего, заслуга мастера, который убрал всё лишнее, заменив руки широкими крыльями, оставив от человеческого облика только голову прекрасной молодой женщины, олицетворявшей животворные силы природы. Именно этими чертами и отличается композиция нашей пластины от упомянутых выше изображений богини плодородия на широко известных предметах торевтики. Они либо слишком статичны (Цимбалова могила), либо пере-

(459/460)

гружены деталями (Чертомлык, Куль-Оба), либо слишком суммарны (Большая Близница). [6] Многочисленные параллели орнаментальной композиции на пластине «А» мы находим и среди резных боспорских саркофагов, [7] и вновь среди лучших образцов греко-скифской торевтики (пилос из Ак-Буруна, головной убор Деева кургана, гориты Ильинецкого типа). [8]

Композиция пластины «Б» выполнена не менее совершенно. Однако она решена иначе. Симметрия здесь заменена противопоставлением двух различных групп изображений. Смысловой акцент, что обычно для фронтонных композиций, падает на центральную часть сцены. К сожалению, в этом месте пластина повреждена более всего. Изображая скифов, резчик следует традиционной манере, однако он предпочёл лаконичный стиль без общепринятых дробных деталей, заполняющих обычно свободное пространство (висящие гориты, мечи в ножнах и т.п.). Это изображение напоминает нам воинов с электрового куль-обского сосуда и скифов с фриза чертомлыцкой вазы. [9] Фигура гиппокампа почти не сохранилась. Отдельные детали позволяют представить образ мифического животного либо близкого изображению на ножнах из Куль-обы, либо, что кажется более вероятным, близкого грифону-гиппокампу на навершии и пластине из Александропольского кургана и на ленте головного убора из Деева кургана. [10] Смысловая интерпретация всей композции [композиции] пластины «Б» пока вызывает затруднения. Здесь, вероятно, следует руководствоваться широко известной гипотезой Б.Н. Гракова о скифском эпическом цикле, который, возможно, иллюстрируют так называемые «сцены из жизни скифов» на произведениях северо-причерноморской торевтики. [11]

О времени изготовления гравированных пластин позволяет говорить определённый выше круг близких им изделий в сочетании с погребальным инвентарём могилы №4: IV в. до н.э. Эти же параллели с определённостью говорят и о месте производства — одна из Боспорских мастерских; именно там изготовляли близкие по сюжету и стилю предметы торевтики; а также детали декора деревянных саркофагов.

Последнее обстоятельство и дало повод для первоначального определения резных пластин из Гаймановой могилы как принадлежностей саркофага. Однако их тщательное изучение и консультация со специалистами Государственного Эрмитажа позволили придти к совершен-

(460/461)

но иному выводу.

Одинаковые размеры больших пластин и их форма говорят о принадлежности к одному предмету. Скорее всего это накладки на две стороны какого-то полукруглого изделия. Об этом же свидетельствует и обратная сторона пластин, шероховатая с косыми насечками, — обычная для обработки поверхности кости перед наклеиванием на основу. Представляется, что наиболее подходящим изделием, которому принадлежали пластины, может быть гребень с высокой полукруглой спинкой.

Современная наука, кроме золотого гребня из Солохи и его аналогий, приведённых в известном исследовании А.П. Манцевич, [12] располагает многочисленными находками гребней с высокой спинкой, преимущественно из кости. Они встречаются в комплексах различной социальной принадлежности и различного времени от архаики (Гойты) [13] до позднескифского периода (Херсонщина). [14] Золотой гребень ив Солохи занимает в этой коллекции особое место, он — один из символов принадлежности погребенного в Солохе к высшей скифской знати.

Составные части солошского гребня позволили нам предложить реконструкцию гребня с высокой спинкой из Гаймановой могилы. Отчётливо заметно, что скульптурная группа на спинке гребня из Солохи вписывается в полукруг; его размеры почти полностью совладают с нашими пластинами (Солоха: основания полукруга — 10,2 см, высота — 4,3 см; Гайманова Могила: основание — 10,1 см, высота — 4,5 см). Спинка солошского гребня приклеплена [прикреплена?] к узкой пластинке — фризу, боковые края которой слегка скошены. Эта же особенность отмечена нами и на узких пластинках из Гаймановой могилы. Способ крепления гравированных пластин на основу сейчас установить сложно, возможно, они просто приклеивались.

На лицевой стороне гребня мы предположительно помещаем пластину «А» с изображением женского божества и узкую пластину с растительным орнаментом (рис. 1), на оборотной — пластину «Б» и пластину с изображением уток (рис. 2). Поводом к подобному размещению послужила оковка ритона из Карагодеуашха, где сцена адорации сопровождается аналогичным изображением водоплавающих птиц.

(461/462)

В заключение следует отметить, что коллекция скифских гребней пополнилась высокохудожественным экземплярам, который по праву может занять достойное место рядом с шедевром из Солохи.

[1] Бiдзiля В.І. Дослидження Гайманової могили. — «Археологія», 1, 1971, с. 49-55.

[2] Бидзиля В.И. Отчёт о раскопках Гаймановой могилы. — Архив ИА АН УССР, 1968-1970 гг. д. №37.

[3] По мнению В.И. Бидзили, в этом погребении была погребена богатая скифянка, возможно, жрица.

[4] Бидзиля В.И. Отчёт, л.135-140.

[5] Артамонов М.И. Сокровища скифских курганов. — Прага – Ленинград, 1966, табл.186, 189.

[6] Там же, табл. 179, 230, 308.

[7] Сокольский Н.И. Античные деревянные саркофаги, — САИ, Г1-І7, М.,1969, с. 29-36.

[8] Артамонов М.И. Ук.соч., табл. 272; Онайко Н.А. Античный импорт в Приднепровье и Побужье в IV-II вв. до н.э. — САИ, Д1-27, М., 1970, табл. ХХ, XXI, ХХХIV.

[9] Артамонов М.И. Ук.соч., табл. 166, 170, 232, 233.

[10] Там же, рис. 123, 134; Онайко Н.А. Ук.соч., табл. XXXIV.

[11] Граков Б.Н. Скифы. М., 1971, с. 81-82.

[12] Манцевич А.П. Гребень и фиала из кургана Солоха. — СА, XI, 1950.

[13] Виноградов В.Б. Центральный и Северо-Восточный Кавказ в скифское время. Грозный, 1972, с. 323; рис. 1-3.

[14] Leskow A. Treasures from the Ukrainian barrows. Leningrad, 1972, tabl. 27.

наверх