О.Я. Неверов
Культура и искусство античного мира.
/ Очерк-путеводитель. Л.: «Искусство». 1981. 188 с.
Оглавление
Культура и искусство Древней Греции. — 11
Греческое искусство архаического и раннеклассического времени. VIII — начало V века до н.э. — 13
Греческое искусство времени расцвета. V век до н.э. — 30
Греческое искусство. Конец V века до н.э. — 57
Греческое искусство. IV век до н.э. — 62
Искусство эпохи эллинизма. III-I века до н.э. — 73
Декоративная скульптура. — 80
Культура и искусство античных городов Северного Причерноморья. — 85
Античное поселение на острове Березань. — 87
Ольвия. VI век до н.э. — III век н.э. — 89
Ольвия в эллинистический период. — 91
Ольвия. Первые века н.э. — 94
Культура и искусство Херсонеса. — 95
Херсонес эллинистической эпохи. Конец IV-II век до н.э. — 95
Херсонес времени войн Митридата. Конец II — I век до н.э. — 99
Херсонес. I-IV века. — 100
Боспор. VI-IV века до н.э. — 101
Боспор эпохи эллинизма. III-I века до н.э. — 114
Боспор. I-III века. — 118
Аттические вазы. VI-IV века до н.э. — 123
Античные резные камни. XVI век до н.э. — IV век н.э. — 133
Геммы архаической Греции. VI век до н.э. — 137
Греческая глиптика эпохи классики. V-IV века до н.э. — 137
Глиптика эпохи эллинизма. Конец IV — I век до н.э. — 138
Глиптика Этрурии, Средней и Южной Италии. VI-I века до н.э. — 139
Геммы времени Римской империи. Конец I века до н.э. — IV век. — 139
Культура и искусство Древней Италии и Рима. — 141
Культура Виллановы и начало этрусского периода. — 143
Этрурия. — 143
Великая Греция. — 151
Культура и искусство Древнего Рима. I век до н.э. — I век н.э. — 155
Скульптурный портрет. — 157
Художественное стекло. — 162
Римское художественное ремесло и декоративное искусство. I-II века. — 164
Римская скульптура. Конец I — начало IV века. — 166
Галерея римских рельефов. — 181
Основная литература. — 186
Введение. ^
Античное искусство или, как его иногда называют, классическое (от латинского антиквус — древний и классикус — образцовый), сформировалось в рабовладельческих государствах Средиземноморья в I тысячелетии до н.э. Эстетические взгляды древних мастеров, их метод художественного отражения мира отличались поразительным совершенством и законченностью. Неудивительно, что именно художественный опыт Древней Греции и Рима решающим образом повлиял на развитие мирового искусства. Особый характер универсальности и всеобщности классического искусства, победившего политические границы, языковые и религиозные барьеры, объясняется не только притягательной красотой его образов, но, прежде всего,— гуманистической основой античной культуры. Она была порождена тем районом земного шара, где впервые сложились понятия таких духовных ценностей, как человечность, гармоничность личности, гражданская свобода. Об этой эстетической и гражданственной ценности античного наследия писал в своё время В.Г. Белинский: «На почве Греции и Рима выросло новейшее человечество... Обаятелен мир древности. В его жизни зерно всего великого, благородного, доблестного, потому что основа его жизни — гордость личности, неприкосновенность личного достоинства».
Феномен универсальности и нормативности античного искусства, вызывавшего восхищенное соревнование европейских художников, начиная с эпохи Ренессанса, казалось бы, находится в противоречии с неразвитой ступенью эволюции общества. К. Марксом было дано диалектическое истолкование нормативности искусства, которое породило «детство человеческого общества там, где оно развилось всего прекраснее». И как радует нас «наивность ребёнка», так античные памятники, по мысли Маркса, должны обладать для нас вечной прелестью... «они ещё продолжают доставлять нам художественное наслаждение и в известном смысле сохраняют значение нормы и недосягаемого образца».
(5/6)
Если достижения античной философской, научной и технической мысли стали ныне достоянием лишь истории науки и входят в соответствующие разделы современного знания только, так сказать, «в снятом виде», то с искусством дело обстоит иначе. Совершенство античных памятников, сила и жизненная ёмкость образов делают их явлением живого искусства, наделяют интересом и непосредственным обаянием по сегодняшний день. Пожалуй, будет справедливым отметить, что представление о нормативности и универсальной значимости античного искусства имеет своих противников. Нередко высказывается мнение о том, что своего рода «гипноз» классического искусства мешает объективно оценить художественные достижения иных культур, развивавшихся вне его влияния. Однако в пылу полемики сторонники «антиклассической» эстетики, словно забывают и о том, что Античный мир знал периоды абстрактного, символического, повышенно-спиритуалистического искусства и то, что в отдельных районах Древнего мира отнюдь не безраздельно господствовали идеалы классического стиля. Достаточно вспомнить художественные достижения этрусков, италиков, римлян или искусство многоплеменных эллинистических государств и римских провинций.
Одним из основных эстетических законов античного искусства времени его расцвета было представление о том, что значительность духовных свойств человека может быть выражена только через красоту его физического облика. Таким образом многие явления реальной жизни оказывались вне сферы пластических искусств. Но надо признать, что только благодаря подобному ограничению поля зрения художника стало возможным зримое, пластическое слияние внутреннего, духовного, и видимого, предметного. В основе этого художественного представления лежала вера в реальность гармонического, всестороннего развития человеческой личности в условиях рабовладельческого общества. Утопичность этого взгляда не снимает универсальности его интереса, заложенного в возвышенном гуманизме самого представления о человеке — «мере всех вещей», центре социального, религиозного, а также политического космоса.
Эрмитаж обладает одной из интереснейших коллекций произведений искусства, созданных в Средиземноморье и Причерноморье за огромный период, составляющий около двадцати столетий, — с XVI века до н.э. по IV век н.э. История эрмитажного собрания намного старше того музейного здания, в котором оно было размещено в середине XIX века. Самое раннее ядро коллекции составляют приобретения, украшавшие в Пет-
(6/7)
ровское время Летний сад и Кунсткамеру. Во второй половине XVIII века закупки античных памятников отличались грандиозным размахом и планомерностью. В 60-70-х годах XVIII века у римского скульптора Б. Кавачеппи и археолога Г. Гамильтона покупаются древние скульптуры, незадолго перед тем найденные в окрестностях Рима и Тиволи. Когда в результате русско-турецкой войны острова Эгейского моря оказались под контролем российского флота, в Петербург адмиралом Спиридовым привозятся первые греческие оригиналы (1774). А в 1785 году у известного английского коллекционера Лайд Брауна удалось приобрести собрание, которое тот умножал в течение тридцати лет. Многие скульптуры были скуплены им у разорявшихся представителей римской знати — Барберини, Джустиниани, Маттеи, Альбани, в дворцах которых они хранились не одну сотню лет.
В правление Екатерины II и её преемников античные мраморы украшали покои и парки Царскосельского, Гатчинского, Павловского и Таврического дворцов. В «Эрмитаже» Екатерины II, её приватном музее в Петербурге, хранились древние геммы — предмет особого внимания императрицы. Свою страсть к собиранию резных камней Екатерина II в шутку называла «камейной болезнью», а свою огромную коллекцию — «бездной».
На берегах Невы появились геммы художников Менгса и Казановы, учёных Винкельмана и де Франса, дипломата де Бретейля и регента Франции герцога Орлеанского. Подчёркивая усвоенный ею «российский» размах приобретений, Екатерина с гордостью писала своему корреспонденту просветителю Гримму: «Все собрания Европы, по сравнению с нашим, представляют лишь детские затеи!»
В 1834 году свыше тысячи античных ваз, а также множество бронз и терракот было куплено у римского антиквара Пиццати. Незадолго до открытия публичного музея, в 1852 году, в специально построенном здании Нового Эрмитажа, были куплены собрания антиков у горнозаводчика Демидова и графини Лаваль (1851). И наконец, самое крупное приобретение было сделано в Риме в 1861 году — Музей прославленного коллекционера маркиза Д. Кампана, разорившегося в результате огромных трат, распродавался на аукционе. Хранителям Эрмитажа было дано право отбора вещей до распродажи, всё остальное поступило в коллекции Лувра. Петербургское собрание античных памятников обогатили около сотни скульптур и больше пятисот расписных ваз. «Приняв в себя огромную коллекцию Кампана... музей Эрмитажа получил вдруг европейское значение», — писал в эти годы Д. Григорович.
(7/8)
Разнообразны и сложны были пути поступления античных памятников в музей: например, колоссальная статуя Зевса, найденная в конце XVIII века в развалинах виллы Домициана в Кастель-Гондольфо, была предложена археологом Гамильтоном Екатерине II, но та отказалась от покупки: «В данный момент у меня нет денег, и следовательно я не покупаю Гамильтоновского Зевса с отбитым носом», — шутливо писала она Гримму. Однако спустя почти сто лет, уже в составе коллекции Кампана, статуя всё-таки поступила в Эрмитаж! История многих эрмитажных памятников, подобных «Эроту Соранцо», Камее Гонзага или геммам из собраний Гримани и Медичи, может быть прослежена вплоть до XIV-XV веков. Некоторые из них принадлежат к числу самых первых произведений античного искусства, ставших известными итальянским гуманистам на заре эпохи Возрождения. Владельцами древних скульптур и гемм, различными путями поступивших позднее в Эрмитаж, в своё время были самые видные лица в истории европейской культуры: здесь и гуманисты, подобные Доменико Гримани, Фульвио Орсини и Клоду Пейреску, просвещенные правители, вроде мантуанской герцогини Изабеллы д’Эсте, Лоренцо Медичи, короля Франции Франциска I или Христины Шведской, виднейшие художники, скульпторы и зодчие: П. Рубенс, А. Канова, О. Монферран. Памятники, украсившие впоследствии эрмитажные залы, зарисовывали, гравировали, использовали в живописи и фресках такие известные мастера, как Рафаэль, Энео Вико, Пирро Лигорио, Аннибале Карраччи, Рубенс, Ван Дейк, Пуссен, Пиранези и Энгр.
Даже самые обширные музейные собрания имеют досадные лакуны, и Эрмитаж в этом отношении отнюдь не исключение. Особенности состава эрмитажного собрания легко объясняются условиями комплектования музея. Здесь немалую роль играли вкусы каждой эпохи и интересы собирателей — русских императоров и подражавшей им знати. Это объясняет неравномерность отдельных частей коллекции отдела Античного мира. Богатство одних разделов находит себе объяснение во вкусах XVIII века (геммы), в декоративных принципах собирательства, в соответствии с которыми древние предметы получали не самостоятельное, а вспомогательное значение, прежде всего — в оформлении дворцовых интерьеров (вазы, портреты, скульптура).
В отношении греческой пластики и станковой живописи большинство музеев мира довольствуется римскими копиями и отдалёнными вариациями в предметах прикладного искусства. Так же обстоит дело и в Эрмитаже. Как верно заметил основоположник европейского искусствознания И.И. Винкельман,
(8/9)
«мы видим только тень того, что страстно желали бы видеть». Эрмитаж не богат античными фресками, в этом его собрания далеко уступают коллекциям неаполитанского Национального музея. Греческими мраморами и бронзами богаче музеи Афин, этрусской скульптурой — музеи Италии. Но эрмитажные собрания расписных ваз, гемм, римских скульптурных портретов и терракот не уступают коллекциям в крупнейших музеях мира, а порой и превосходят их.
В начале XIX века появился новый важный источник пополнения коллекций Эрмитажа — раскопки на юге России. Ювелирные изделия, произведения торевтики, мелкие бронзовые статуэтки и терракоты, найденные в курганах на побережье Чёрного моря, в Подонье и Приднепровье, пополнили прежние собрания ценнейшими материалами. Их особая ценность — в абсолютной точности археологического окружения, в котором найден тот или иной памятник, в возможности воссоздания цельной картины культурной жизни древних. Новые материалы легли в основу постоянно растущего фонда для серьёзных научных исследований, начало которым было положено петербургскими академиками Г. Кёлером и Л. Стефани. Если прежде коллекционеры и меценаты явное предпочтение отдавали античным мраморам, то отныне внимание знатоков и широкой публики начинают привлекать предметы художественного ремесла, отмеченные печатью эллинского гения. Характерное признание оставил художник В. Серов, писавший В. Стасову после посещения Эрмитажа: «Давно не получал такого красивого, живого настроения, какое дали мне маленькие греческие фигурки, почти игрушки, но за эти игрушки, пожалуй, можно отдать добрую половину римской холодной скульптуры!» Поступавшие в Эрмитаж находки из Северного Причерноморья быстро завоевали мировую известность. Таким обилием и разнообразием греческих памятников порой не отличаются музеи самой Греции. Например, только два музея в мире обладают крупным собранием античных саркофагов и других изделий из дерева — это Эрмитаж и Греко-римский музей в Александрии. Лишь каменные стены монументальных гробниц Крыма и Египта смогли предохранить от уничтожения эти редкие образцы художественного ремесла, изготовлявшиеся из хрупкого материала. То же самое относится и к редчайшей коллекции греческих тканей V-IV веков до н.э. Поистине уникально и собрание ювелирных изделий из Северного Причерноморья, составляющих бесценный, действительно золотой, фонд Государственного Эрмитажа.
Национализация крупнейших петербургских частных собраний после Великой Октябрьской социалистической революции
(9/10)
значительно пополнила Эрмитаж античными памятниками из коллекций Строгановых, Юсуповых, Шуваловых, Нелидовых, Половцовых, Штиглица. В частных собраниях нередко хранились подлинные шедевры древнего искусства, подобные статуе «Мальчик с гусем» из собрания Юсуповых или повторения «Ареса Боргезе» из коллекции Шуваловых. Краснофигурная аттическая ваза из того же собрания дала определение вазописцу — Мастер шуваловской амфоры. И наконец, в наши дни пополнение коллекции продолжает идти по двум направлениям: путём систематических раскопок Херсонеса (близ Севастополя), Нимфея (около Керчи), острова Березань (близ Николаева) и приобретениями через закупочную комиссию Эрмитажа. Только в 1960-е годы больше ста античных предметов было получено из собрания известного филолога-классика И.И. Толстого и свыше двухсот пятидесяти гемм — из коллекции минералога Г.Г. Лемлейна.
|