М.Е. Массон, Г.А. Пугаченкова
Парфянские ритоны Нисы.
Из культурного наследия туркменского народа.
/ Альбом иллюстраций [к тому IV]. М.: 1956. 6+16 с. + CXX табл. (ТрЮТАКЭ)
От авторов.
У подножья Копет-Дага, неподалёку от столицы Туркменской республики Ашхабада, среди зелени садов и огородов селения Багир, высятся руины древнего города. Среди туркменского населения главное городище именуется Новой Нисой (Тязе-Нусай), а стоящая поотдаль мощная крепость — Старой Нисой (Койне-Нусай). И в этих народных терминах сохранено подлинное, очень древнее, уходящее в глубину тысячелетий название — Ниса.
С 1946 г. здесь ведёт ежегодные систематические раскопки Южно-Туркменистанская археологическая комплексная экспедиция (ЮТАКЭ), учреждённая в системе Туркменского филиала Академии наук СССР, преобразованного в 1951 г. в Академию наук Туркменской ССР.
Одной из ведущих проблем, поставленных экспедицией на разрешение, является выяснение по археологическим данным истории Парфии, столь скудно освещённой в письменных источниках. Предгорья Копет-Дага составляли когда-то область древней Парфиены и главным городом её была Ниса. Здесь зачиналось могущество Парфянского царства и объединение в его системе ряда разрозненных областей азиатского мира; отсюда шла военная экспансия на запад молодого и крепкого государства Аршакидов, поглотившего большую часть селевкидских земель; здесь была главная вотчина аршакидских царей, а город Ниса был их родовым гнездом. История Нисы таит в себе многие неписанные страницы истории Парфянского царства, и год от года из недр земли археологи извлекают всё новые и новые факты для понимания его экономики, материальной культуры, идеологии, письменности, искусства.
Первое письменное упоминание парфянской Нисы — Парфавнисы содержится в дорожнике Исидора Харакского (около грани нашей эры), но по археологическим данным обживание этого пункта восходит ещё к эпохе бронзы, а оформление его как города падает на раннеантичную пору. Основное ядро города — Новая Ниса имеет форму неправильного полигона и обведено сложенными из крупного сырцового кирпича мощными стенами, которые фланкированы прямоугольными башнями. Здесь располагались многочисленные жилые кварталы, общественные и культовые здания, некрополь парфянской знати. В южной части города, на естественном холме возвышались цитадель-аркс, в свою очередь обнесённая крепостными стенами и представлявшая неприступную твердыню. В ней находился арсенал, зерновые и винные склады, административные и жилые здания. Город мог выдержать длительную осаду не только благодаря мощной фортификации, но и в силу того, что из-под крепости бил родник, обеспечивавший его водою.
Обширный пригород окружал укреплённую часть Нисы и был в свою очередь обведён крепостным валом. Здесь застройка была не столь плотной; в пригороде располагались усадьбы рабовладельцев, сады и виноградники, которыми особенно богата была область Нисы. А рядом с пригородом, но вне его крепостной стены, к юго-востоку высилось ещё одно мощное укрепление, именуемое ныне Старой Нисой. То была крепость особого рода — одна из
(3/4)
царских резиденций, династический заповедник Аршакидов, чьё древнее наименование недавно раскрылось, благодаря расшифровке найденного экспедицией на Нисе парфянского документа: Митридатокерт. Основанная при Митридате I, при котором протекал процесс оформления Аршакидского царства в могучую мировую державу, Старая Ниса — Митридатокерт существует вплоть до III в. н.э., и гибнет вместе с падением парфянской династии. И если цитадель, город и пригород Нисы продолжали интенсивно жить вплоть до XIX столетия (в средние века Ниса была одним из самых крупных, богатых и прекрасных городов Хорасана), то жизнь на Старой Нисе замерла и территория мёртвого городища стала местом упокоения мёртвых, изрытая по поверхности сотнями поздних могил.
Старая Ниса была основана на естественном холме-останце, на 8-10 м приподнятом над прилежащей долиной. Контур холма несколько упорядочили, придав ему пятиугольный план. Массивные крепостные стены, сложенные из глиняных блоков — пахсы, но главным образом из крупного сырца, вздымались над кручами холма. Высота их от подошвы крепости достигала 20-25 м, толщина — 5 м. Стены были фланкированы примерно на равных интервалах прямоугольными башнями, особенно мощные бастионы высились на углах; боевые площадки располагались на гребнях стен; вверху и внутри башен многочисленные бойницы пронизывали кладки; подъём в крепость осуществлялся по длинному пандусу, тянувшемуся вдоль стен, так что атакующие находились под беспрерывным огнём защитников. Всё это делало Митридатокерт совершенно неприступной твердыней, сокрушить которую смогли не военная техника античной эпохи, а большие общественно-исторические события, связанные с падением Аршакидов и торжеством Сасанидского дома.
Среди оплывших, отлогих бугров внутри городища Старой Нисы выделяется два особенно значительных комплекса былых строений, условно названных «Северным» и «Южным». В южном комплексе располагались дворцово-храмовые сооружения, огромный квадратный аудиенц-зал, окружённый группой парадных и подсобных помещений, дворик с колонными портиками, Круглый храм, высокая храмовая башня, обведённая обширными сводчатыми коридорами. Северный же комплекс являл собой группу различных хранилищ. В числе их вскрыты огромные хумханы — кладовые для вина, заполненные крупными корчагами-хумами, где было сделано важное открытие: своеобразный «архив» парфянских документов, писанных на черепках (острака), насчитывающий до двух тысяч экземпляров. Имеются какие-то производственные комнаты с небольшими очажками. Но наиболее интересным и целостным как с архитектурной точки зрения, так и по составу археологических находок оказалось главнее сооружение северного комплекса, условно названное «Квадратным домом». Раскопки его начаты были в 1948 г., завершены лишь в 1952 г., но первый же год археологических работ принёс открытие замечательного «клада» предметов из резной и точёной слоновой кости, украшенных высокохудожественной резьбой.
Как показали последующие раскопки, Квадратный дом являл собою особое хранилище, связанное с усыпальницами парфянских царей, располагавшимися, по свидетельству Исидора Харакского, где-то в Парфавнисе, и может быть даже с культом предков, ибо здесь были погребены представители лишь старшей ветви Аршакидской династии. Основание Квадратного дома восходит к III-II вв. до н.э. Это большое, квадратное в плане, сооружение (около 60 м в стороне), с квадратным двором, обведённым продолговатыми помещениями — по три с каждой стороны. На оси комнат высилось по четыре колонны, поддерживавшие несущий прогон; на нём и на стенах покоилось плоское перекрытие; вдоль стен проходили невысокие полки — суфы для установки предметов. С течением времени комнаты эти заполнялись богатым инвентарём, двери наглухо замуровывались и опечатывались особой «комиссией» высокопоставленных лиц, накладывавших на глиняной мастике свои личные печати. Позднее имели место некоторые добавочные переделки и достройки, а к началу нашей эры Квадратный дом как бы консервируется, больше не обновляется и становится лишь объектом тщательной охраны и наблюдения. В III в. н.э. хранилище было подвергнуто жестокому ограблению, после чего заброшено навсегда.
Осенью 1948 г. при вскрытии помещения в восточном фасе дома на одной суфе был обна-
(4/5)
ружен бесформенный навал каких-то резных костяных объектов. Спасение их в первый момент казалось невозможным, так как разрушившаяся от более чем полуторатысячелетнего пребывания в земле слоновая кость распадалась в прах не только от ничтожного прикосновения, но даже от дуновения ветерка. Лишь применение новейшего метода советской консервационной техники, связанного с использованием особого клея из синтетических смол БФ-4, и взятие предметов в крупные литые гипсовые блоки, помогли «вырвать» объекты из земли. Работа эта, требующая исключительной осторожности и тщательности, велась группой археологов и реставраторов на протяжении полутора месяцев вплоть до начала дождей и снега, и была продолжена в весеннем полевом сезоне 1949 г. В результате удалось извлечь без повреждений весь «клад», доставленный затем для лабораторной обработки частично в Москву в реставрационную мастерскую Института истории материальной культуры АН СССР, частично — в Ленинград в реставрационную мастерскую Государственного Эрмитажа, а в основной своей массе — в Ташкент, в кабинет археологии Среднеазиатского государственного университета. Но даже при значительном коллективе специалистов, занятых реставрацией предметов, понадобилось всё же до двух с половиной лет, пока, наконец, восстановление целостных форм из многих тысяч мелких, распадающихся кусочков не было завершено.
Среди реставрированных объектов имеются фрагменты точёной мебели, в частности детали великолепного царского трона. Но основную массу составляют ритоны — крупные рогообразные сосуды, выточенные из слоновой кости. Они-то и являются темой, подготовленной авторами к выходу в серии «Трудов ЮТАКЭ» исследовательской монографии «Парфянские ритоны Нисы», для которой настоящий альбом служит фундаментальным иллюстративным материалом.
Ритоны обычно составлены из трёх и более отдельно вырезанных и тщательно соединённых звеньев. Размеры их по высоте колеблются от 30 до 60 см; диаметр крупных сосудов вверху достигает 17 см; ёмкость — до 1,5 литра. Ритоны имеют форму рога, круто изогнутого у основания и завершённого на конце скульптурной фигурой, как бы вырастающей из венца акантов, облекающих вогнутую часть сосуда. У основания фигуры высверлено отверстие для сцеживания напитка; а нередко — два. Последний факт, как и необычайная массивность сосудов исключает практическое, бытовое употребление ритонов, которые, видимо, использовались главным образом для ритуальных возлияний. Вверху ритон увенчан широким горельефным фризом, на котором развёртывается сложная изобразительная композиция, и карнизом, украшенным рельефными головками, чередующимися либо с колокольчиками, либо с миндалевидными стеклянными «глазками». Иногда в украшение ритонов вводились обкладки из серебра, позолоченной бронзы, может быть и из золота.
В художественном отношении ритоны из Нисы являют собой совершенно уникальный комплекс предметов искусства, а с точки зрения историко-культурной имеют едва ли не большее значение, чем золотые сосуды фракийского клада из Панагюриште. Датировка их, судя по археологическим наблюдениям и по стилистическим данным, восходит ко II в. до нашей эры.
Техника и качество исполнения ритонов позволяют заключить, что обрабатывались они целой группой резчиков, среди которых были и первоклассные мастера и посредственные, хотя и старательные ремесленники. Но судя по стилю, по комплексу изображений, нередко повторяющих (или варьирующих) общий исходный образец, все они принадлежали продукции единых мастерских, выработавших свои особые высокие традиции художественной резьбы по кости.
Изобразительные сюжеты, развертывающиеся на фризах, очень разнообразны, но в целом могут быть сведены в несколько основных групп. В первую входят изображения божеств; чаще всего это 12 богов Олимпа, в двух случаях — Аполлон и Музы, на одном из ритонов — Музы и Гефест, на другом — Артемида среди нимф-охотниц. Целый ряд ритонов даёт своеобразную интерпретацию сказания о Пенфее, преследуемом вакханками, быть может развивая сюжет хорошо известной в среде парфянской знати драмы Эврипида. Особенно значителен цикл с «дионисийскими» мотивами-сценами привода жертвенных животных, возлияний, ритуальных обрядов и плясок у алтаря.
(5/6)
Однако при явно греческой основе многих сюжетов, художественное претворение их несёт совсем не греческий, а «варварский», азиатский характер. Очень выразительны скульптурные головки на карнизах сосудов, сильного драматического стиля, отдалённо взывающие к скульптурным образам Пергамской школы и к терракотам Смирны и Эфеса, но опять-таки не имеющие прямых повторов в скульптуре средиземноморского мира. Но особенно наглядно азиатское начало предстаёт на завершающих фигурах ритонов. В подавляющем большинстве это фантастические смешанные антропо- и зооморфные существа. Широко представлены так называемые «иранские» грифоны не орлевидные, но львоподобные, рогатые, крылатые чудовища; встречается изображение человекобыка — может быть Гопатшаха авестийских сказаний; даже кентавр дан не в привычной трактовке этого образа, но снабжён крыльями, чего не знает искусство классической древности.
В целом весь цикл изображений на ритонах из Нисы настолько индивидуален, настолько не похож на известные памятники пластического искусства греко-римского круга, что ныне можно говорить об открытии какой-то совершенно неведомой скульптурной школы азиатского (точнее парфянского) эллинизма.
|